Книга По большому льду. Северный полюс - Роберт Эдвин Пири

Погода, хоть и недвусмысленно весенняя, все же не была устойчивой. Например, в субботу 16 мая яркое солнце припекало, температура держалась высокая и окружавший нас снег исчезал, как по мановению волшебной палочки, так что вокруг судна даже стали образовываться лужицы; а сильный штормовой юго-восточный ветер следующего дня нес на нас обильный мокрый снег, ничуть не радуя нас этим, в целом, довольно неприветливым днем.

18-го мая бригада механиков всерьез взялась за котлы. Спустя четыре дня возвратились два эскимоса от Макмиллана, который продолжал вести наблюдения на побережье Гренландии, на мысе Моррис-Джесеп. Они привезли от него письмо, в которых он сообщал о некоторых подробностях своей работы, а 31-го прибыли из Гренландии и сами Макмиллан с Борупом, преодолев 270 миль обратного пути от мыса Моррис-Джесеп за восемь переходов, то есть в среднем по 34 мили за переход. Макмиллан сообщал, что он прошел на север от мыса Моррис-Джесеп до отметки 84°17' и измерил там глубину океана, которая оказалась равной 90 саженям, а также собрал данные по уровням приливов-отливов, которые он регистрировал в течение 10 дней. Их нарты были завалены шкурами и мясом 52 убитых ими мускусных быков, так что они едва справлялись с такой нагрузкой. В начале июня Боруп и Макмиллан продолжили свою работу: Макмиллан производил наблюдения за уровнем воды в Форт-Конгер, а Боруп возводил на мысе Колумбия уже описанный здесь памятник.

Пока Макмиллан занимался наблюдением приливов-отливов в Форт-Конгер, который расположен в заливе Леди-Франклин, чтобы завершить цикл наших работ на мысах: Шеридан, Колумбия, Брайант, Моррис-Джесеп и сопоставить их с данными, полученными экспедицией в заливе Леди-Франклин 1881–1883 годов, он нашел там еще остатки запасов злосчастной экспедиции Грили 1881–1884 годов – консервированные овощи, картофель, кукуруза, ревень, пеммикан, чай и кофе. Как ни удивительно, но и по истечении четверти века многие из этих продуктов хорошо сохранились, и члены нашего экипажа с удовольствием лакомились ими.

Одной из ценных находок был учебник, который принадлежал лейтенанту Кислингбери, погибшему вместе с экспедицией Грили. На форзаце сохранилась надпись: «Дорогому папе от любящего сына, Гарри Кислингбери. Пусть Господь будет с тобой и поможет тебе благополучно вернуться к нам». Там же, на земле было найдено старое пальто Грили, также хорошо сохранившееся. Мне кажется, Макмиллан даже надевал его несколько раз.

Вся команда дружно взялась за работу, предвкушая тот момент, когда «Рузвельт» снова повернет нос на юг, в сторону дома. Видя, что мы сделали генеральную уборку, эскимосы 12 июня и у себя навели порядок. Все, что можно было сдвинуть с места, было вынесено из их жилых помещений, а стены и полы были выдраены; потом все продезинфицировали, а стены еще и побелили. Во всем видны были признаки приближения лета. Поверхность льда становилась голубой, дельта реки обнажилась, и пятна протаявшей земли на берегу увеличивались почти с каждым часом. Даже «Рузвельт», казалось, почувствовал перемену и постепенно стал выпрямляться после сильного крена, который он получил под натиском льдов в начале зимы. 16-го июня был первый летний дождь, правда, на следующий день все озерца, образовавшиеся от дождя, замерзли. В тот день Боруп поймал мускусного теленка вблизи залива Маркем. Ему удалось затащить своего уникального пленника на борт живым, но несчастное животное дожило только до следующего утра, хотя стюард изо всех сил нянчился с ним, стараясь спасти ему жизнь.

В день летнего солнцестояния, 22-го июня, на пике арктического лета и в самый долгий день года всю ночь шел снег. Зато спустя неделю погода установилась почти как в тропиках, и мы изнемогали от жары, как бы странно это ни звучало. Полос открытой воды за мысом Шеридан становилось все больше и они все увеличивались в размерах, так что ко 2-му июля прямо за мысом уже образовалось озеро весьма значительных размеров. 4-го июля погода порадовала тех, кто ратовал за «спокойное 4-е»[70]. Отдавая дань памяти недавно погибшему Марвину, мы отнеслись к этому празднику как к обычному воскресному дню, только украсили корабль флагами, но даже ветер в этот день отказывался потрудиться, едва поддувая полотнища. В этот же день три года назад «Рузвельт» при сильном южном ветре покидал свое зимнее убежище, которое находилось почти в том же месте, где мы разместились в этот раз. Опыт тех дней убеждал меня в том, что в июле лучше подольше задержаться на этой позиции, давая возможность льдам в проливах Робсон и Кеннеди ослабнуть и раскрошиться.

«Рузвельт», казалось, вместе с нами предчувствовал скорое возвращение, продолжая постепенно выравнивать киль, так что через 4–5 дней этот процесс сам собой завершился. 8-го числа мы восьмидюймовым швартовом закрепили нос и корму судна, чтобы удержать его в таком положении, если вдруг оно подвергнется давлению со стороны льдов до того, как мы будем иметь возможность покинуть эту стоянку. В тот же день мы стали серьезно готовиться к отплытию домой. Работа началась с загрузки угля, который, напомню, был переправлен на берег вместе с другими грузами, когда мы перебирались на зимние квартиры, чтобы предотвратить потери в случае гибели судна от пожара, напора льдов и мало ли чего еще, в течение зимы. Подготовка судна к возвращению домой не требует подробного описания. Достаточно сказать, что этот процесс обеспечил тяжелой работой всю команду на хороший десяток дней.

После завершения этого периода Бартлетт отрапортовал, что судно готово к отплытию. Отслеживание ситуации вблизи берега показало, что пролив Робсон пригоден для навигации. Свою работу мы выполнили, наши усилия увенчались успехом, судно было готово к отплытию, а мы были в хорошей форме; и 18-го июля «Рузвельт» медленно отчалил от мыса и снова повернулся носом на юг. Лишь воспоминания о трагической судьбе Марвина омрачали радость успеха и заставляли нас скорбеть об этой утрате.

За мысом Юнион «Рузвельт», в соответствии с разработанным мною планом, был выведен через открытый ледяной простор к середине пролива.

Для судна класса «Рузвельта» это был наиболее удачный и самый быстрый способ оказаться на открытой воде, по крайней мере, гораздо лучший, чем держаться вблизи берега.

По пути к Бэттл-Харбор особых происшествий не произошло. Разумеется, как и любое плавание в этом районе даже при благоприятных условиях, оно требовало неусыпного внимания и навыков вождения судов по забитому льдом фарватеру. 8-го августа «Рузвельт», оставив льды за кормой, прошел мыс Сабин. Принятое нами на основании предыдущего опыта решение провести судно по середине пролива, а не вблизи берегов, позволило нам побить свой рекорд возвращения с мыса Шеридан 1906 года. Несмотря на то, что мы покинули мыс Шеридан значительно позднее, чем в прошлый раз, мы на 39 дней раньше достигли мыса Сабин. На все плавание от мыса Шеридан до мыса Сабин в 1906 году у нас ушло 53 дня, теперь – значительно меньше.

Мы сделали остановку у мыса Саумарез, вотчины эскимосов, и в шлюпке подошли к берегу. Именно там я впервые услышал о передвижениях д-ра Фредерика Кука[71] в прошлом году, когда он отсутствовал в Аноратоке. 17-го августа мы прибыли в Эта, и там мне стали известны дальнейшие подробности передвижений д-ра Кука во время его пребывания в этом регионе.