Книга Логово снов - Либба Брэй

Эви ахнула.

– Ну, что еще? – сердито спросил Сэм.

– Ты это видел?

– Что – это?

Эви ткнула пальцем через арку в пустое место.

– Ничего, – сказала она. – Ничего.

– Эй, я вроде нашел! – крикнул впереди Мемфис.

Он стоял перед старыми воротами, украшенными вызолоченными цветами – останки давно минувшей эпохи. Никакая ржавчина не могла скрыть их былой красоты. Мемфис и Сэм растащили створки против напора воды; петли протестующе завизжали, недовольные необходимостью снова работать после стольких лет сна.

– Ну, вот мы и на месте, – сказал Мемфис.

От фонариков было немного толка в царившей здесь густой, бархатной тьме, но в конце концов глаза немного привыкли к ней. Мемфис повел лучом по заброшенной станции, высвечивая, пусть хотя бы на мгновение, руины ее великолепия.

– Вот ведь дьявол, – выразился Сэм, закидывая голову, чтобы разглядеть высокий сводчатый потолок.

Витражное окно запеклось полувековыми напластованиями пыли. Почерневшая люстра опасно накренилась на полуоборванной цепи. Сэм обмел паутину с выщербленных клавиш рояля, тюкнул одну, но звучать она отказалась. Это было похоже на остатки кораблекрушения, только на суше. Внизу, на путях, возлежал гниющий остов самого первого в Нью-Йорке поезда метро.

– Осторожней на ступеньках, – предупредил Мемфис, спускаясь на нижнюю платформу.

Он сунул голову в вагон и возвестил:

– Тут ничего, кроме куч пыли.

Луч фонаря упал на кольцо битых лампочек вокруг входа на станцию и полустертые буквы на табличке: «ПНЕВМАТИЧЕСКАЯ ТРАНСПОРТНАЯ КОМПАНИЯ БИЧА».

– Все как Исайя рисовал, – пробормотал Мемфис.

– Мне не нравится это место, – сказала Тэта.

– Почему эти уродские призраки не могут являться в каких-нибудь шикарных местах, типа клуба «21», а? – задала вопрос Эви, хлебая из секретной фляжки, до сих пор прятавшейся у нее за подвязкой.

– Эвил! – Тэта с боями изъяла у нее сосуд. – Я тебя прикончу!

– Ну, Тэта! Ты посмотри, какая жуть кругом.

– А ну, мое. – Тэта быстро глотнула и передала фляжку Мемфису. – Только не смей ей отдавать.

– У меня был очень гадкий день! – проорала Эви, так что зазвенела вся станция.

– Тихо ты! – прошипела Тэта. – Смерти нашей хочешь?

– Ты в эфире, Провидица, – сказал Эви Сэм. – Самое время прочесть что-нибудь, чтобы мы уже повыгнали призраков, спасли друзей и убрались отсюда подобру-поздорову.

Эви изобразила крайнее отвращение.

– Я вам не компас, я предметы читаю. Нельзя вот так просто взять меня и наставить на север…

– Вот чего я реально хотела бы, так это наставить свою ногу тебе на… – вызверилась Тэта.

– А один из этих фонарей она прочесть не может? – вмешался Мемфис. – Или кирпич?

– Может, – сказала Эви, – но толку с этого будет как с козла молока. Это никого конкретно не касается, – добавила она, не без труда выговорив слово «конкретно». – Эх, никто тут не ценит литературные метафоры.

– Если тебе тут все едино, я не хочу здесь оставаться ни секунды сверх нужного, – сурово сказал Мемфис. – Чем скорее мы найдем то, что принадлежит призраку, тем лучше…

Тэта пошла рыскать фонариком по пустой станции. Сэм светил Мемфису, который рылся в завалах битого кирпича, ища хоть что-нибудь полезное.

– Ничего, – сказал тот какое-то время спустя. – Давай глянем там, внизу.

Все четверо прошлись по пыльным рельсам, разглядывая кучи камня, пиная холмики пыли и любуясь разбегающимися насекомыми.

– Мемфис, ей-богу, тут ничего нет, – сказал в конце концов Сэм.

– Одно место осталось, – тот кивнул в сторону тоннеля. – Думаю, надо туда заглянуть.

– Так и боялась, что ты это скажешь, – проворчала Тэта.

Тьма давила со всех сторон. Фонарики почти не могли ее рассеять. Тэта на всякий случай держала руку вытянутой вперед.

– Вы не поверите, какие тайны мне приходилось оставлять про себя на радио, – сообщила Эви; кажется, джину удалось подобрать ключ к шкафу, где хранились ее мысли, и теперь они высыпались наружу, сразу все. – Люди по большей части так одиноки. В основном я именно это и считываю – со всего, что они суют мне в руки: какими ужасно, непоправимо одинокими они себя считают, тогда как всего и делов-то, что протянуть руку и потрогать кого-нибудь…

Тут она и правда протянула руку и потрогала Тэту за плечо. Та завопила, Эви чуть не упала назад.

Мемфис развернулся чуть не в прыжке, выхватывая нож.

– Тэта, что?

Та положила руку на сердце.

– Эвил! Хочешь, чтобы у меня сердечный приступ случился?

– Я типа… я просто… наглядно показала, – пропыхтела она.

– Так вот – не надо!

– Это как в тот раз, когда я считала твой браслет, – выдала Эви. – Не хотела тебе говорить, потому как вдруг ты возьмешь и расстроишься? Некоторые вообще никогда о таком не думают, – добавила она громко, зыркая на Сэма. – Я про то, c чем мне приходится жить все время.

– И что же ты увидела, когда прочитала Тэтин браслет? – поинтересовался Мемфис.

– Ничего она не увидела, Поэт. Заткнись, Эвил, – рявкнула Тэта, но страха в ее голосе было куда больше, чем гнева.

– Еще как увидела! – возмутилась Эви. – Я за тебя прямо испугалась, Тэта. Весь этот огонь…

– О чем она там шамкает? – спросил Сэм.

– Так, всякий пьяный бред, – пояснила Тэта. – Тем более что она уже заткнулась, правда, Эвил?

– Да, капитан, есть, капитан, сэр, – Эви отдала честь, развернулась, зацепилась за что-то и повалилась на бок в грязь. – Ау!

Мемфис помог ей подняться. Руки его нащупали что-то твердое там, где она сидела.

– Сэм, не будешь так любезен посветить мне сюда?

В свете фонаря что-то гладкое и серое проглянуло в грязи. Мемфис сел на корточки и обтер многолетние напластования пыли.

– Кажется, мы нашли то, что искали.

– Поздравляю, Эвил, – содрогаясь, проворчала Тэта. – Компас из тебя все-таки вышел.

Эви уставилась на мумифицированные останки – провалившиеся глаза, гнилые зубы, рваное, испачканное кровью платье.

– Я не собираюсь трогать ничего на этом… этом… – заявила она, очерчивая пальцем труп в целом. – Вот этом.

– Эвил, мы должны узнать.

– Ладно, – сказала Эви, помолчав. – Ради Генри… ладно.

Она принялась стягивать перчатки; полупустые лайковые пальцы повисли на концах ее собственных.

– Чёт-та оно не работает…