Книга История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2 - Дмитрий Яворницкий

Отступив от Чигирина и переправившись через Днепр, Кара-Мустафа отдал приказание, ввиду того чтобы прекратить запорожцам выход в Черное море, вновь возвести на устье Днепра три крепости: на правом берегу Днепра – Кизыкермень, на острове среди Днепра, против Кизыкерменя, – Тавань и на левой, или крымской, стороне, при самом берегу реки, – Арслан, или Аслан. Между этими городами велено было протянуть железные цепи через Днепр и его левые рукава для того, чтобы загородить путь казакам к морю и соляным ямам; к цепям прикрепить маленькие колокольчики, чтобы слышать, когда запорожцы будут своими лодками ударять в цепи. Возведение этих крепостей поручено было главному надзирателю всех строений, Мимай-аге; защита же работников поручена была Каплан-паше с шестью янычарскими полками. Но едва строители начали возведение крепостей, как на них напал Иван Серко с 15 000 человек запорожцев. Сперва он побил татар, забрав у них скот и лошадей; потом напал на турок-работников и янычар-охранителей, работников изрубил, а янычар разогнал. Деятельную помощь в этом случае оказал Серко царский стольник Василий Перхуров с московскими ратными людьми[879].

Осенью того же года Серко через своих послов Прокопа Голоту и Андрея, казака Калниболотского куреня, извещал гетмана, что крымский хан прислал к кошевому посла с просьбой заключить на три месяца с ним мир для откупа пленных, а главным образом для отыскания знатного аги Мустафы. По той просьбе Серко отправил к хану своего толмача, через которого узнал, что хан, по приказу султана, имеет намерение в Заднепровскую Украину, для соединения с Хмельницким, выходить и там промысел свой чинить; теперь же кошевой предлагает гетману взамен знатного аги взять из плена боярского сына Андрея Ромодановского или же вместо него потребовать 40 000 ефимков с татар за выкуп Мустафы-аги. На письмо Серко гетман отвечал листом, что, видя искреннее желание к православному монарху и доброе расположение к нему, региментарю своему, он донес пресветлому монаршему престолу о службе и благих делах Серко, а насчет знатного турка, взятого в плен, советовал ему не избывать его за малый откуп; если же его почему-либо неудобно держать в Сечи, то лучше было бы к нему, гетману, прислать. Подавая по-прежнему добрый совет Серко отнюдь ни туркам, ни Хмельницкому не доверять, гетман с тем вместе писал ему, что, несмотря на запрещение царя посылать в Москву больше 10 человек запорожских посланцев, гетман на этот раз позволил идти, по прошению Серко, 50 казакам, «дабы великий государь, взирая на ваши труды, в вашем челобитье явил вам милость свою». Вслед за отбытием запорожских послов в Москву к гетману пришло известие от Серко, что крымский хан «под государские города» идет войной[880].

В 1679 году, в воздаяние подвигов прошедшего года, царь Федор Алексеевич послал в Сечь казакам милостивое жалованье: 2 пушки, 200 ядер, 50 пудов пороха, 50 пудов свинца, 500 червонцев, 170 половинок сукна; кроме того, особо кошевому Серко: две пары добрых соболей, два сорока соболей, два червчатых бархата, два сукна – одно малинового, другое червчатого цвета по пяти аршин длины, гладкого атласа и камки по 10 аршин длины[881].

В этом же году разнеслась весть о том, что султан, желая отмстить запорожцам и Серко за разорение турецких крепостей при устье Днепра, а также за истребление 18 500 человек янычар в 1674 году в самой Сечи, решил уничтожить гнездо казаков, Сечь, и для этого послал пашу Кара-Мухаммада с войском вверх по Днепру[882]. Серко, узнав о приближении к Чертомлыку Кара-Мухаммад-паши и не надеясь на силы казаков, перенесся из Сечи на урочище Лободиху, между островами. Турки приблизились к Сечи всего лишь на один переход[883]. В это время царь Федор Алексеевич, узнав об опасности, угрожавшей Серко и казакам, отправил, для обеспечения южных границ, большую конную и пешую рать, под начальством Якова Корецкого, на Запорожье в помощь Серко, чтобы кошевой соединенными силами мог «противиться» туркам и татарам. Но враг, проведав о том, «ужаснулся и аки некая змия, устрашенная, спрятал свою гордую главу»[884]. В этом же году разнеслась было весть о том, будто Серко убил изменника русскому царю Юрия Хмельницкого, но то оказалось одной лишь молвой[885]. Напротив того, самого Серко в это время покушался зарезать какой-то татарский мурза, но кошевого предупредил один запорожский казак, и раздраженный Серко убил мурзу[886].

Гетман Иван Самойлович, узнав об опасности, угрожавшей Сечи от турок, написал Серко письмо с готовностью помогать ему против врагов; на то письмо кошевой и казаки отвечали ему своим листом. Они благодарили гетмана за высказанное сочувствие, но отклонили предложение его о помощи им: «Если вы, ваша вельможность, станете беспокоить вашу гетманскую особу с такою приязнью и усердием, какую выказали у Лодыжина, У маня, Чигирина, Канева и других украинских сегобочных городов и поветов, то лучше вам оставаться в собственном доме и не смотреть на наше падение сблизка, как смотрели вы беспечально на падение Чигирина; а мы поручаем себя всемогущей Божией защите и сами будем, при всесильной помощи Божией, промышлять о своей целости, в случае прихода неприятелей»[887].

Это было писано 6 апреля, а 29 мая коломацкий сотник Остафий Подерня в своем листе к ахтырскому полковнику Федору Сагуну писал, что в этот день ехали через Коломак[888] орельские да серковские казаки и сказывали ему, Остафию: «Посланы-де из Запорожья, из Сечи, от кошевого атамана Ивана Серка во все города листы о том, что бусурмане хотели учинить с ним мир и не учинили»[889].

Спустя два месяца после этого известия Серко уже не стало в живых.

«Того ж лета, августа первого числа, представился от жизни сей, через некоторое время после болезни, в Грушевке, в пасеке своей, славный кошевой атаман, Иван Серко. Препровожденный водою до Запорожской Сечи, он погребен был честно всем войском низовым запорожским в поле, за Сичею, против московского окопа, где погребалось и другое запорожское товарищество. Хоронили его знаменито августа 2 дня со многою арматною и мушкетною стрельбою и с великою от всего низового войска жалостью, как прилично оказывать то такому справному и счастливому вождю, который с молодых лет и до старости своей, пробавляясь военными промыслами, не только удачно Крым воевал и пожег в нем многие города и не только в диких полях, по разным местам, татарские загоны громил и христианских полоняников отбивал, но, выплывая в Черное море лодками, в разных местах немалые шкоды и разорения бусурманам чинил, а по самому морю корабли и каторги, плывшие из Константинополя в Крым, Азов и другие места, разбивал и с великою добычею счастливо с запорожским войском до Коша возвращался. Все войско его любило и за отца своего почитало. Похоронивши же его, как выше сказано, с жалостию великою, знатную над ним насыпали могилу и на ней каменный крест поставили с надлежащим именем и надписом его деяний»[890].