Книга Подземная канцелярия - Сергей Мусаниф

В тот же миг бесенок вспыхнул ярким белым пламенем, и три удара сердца спустя от него не осталось даже пепла.

— Впечатляет. С пиротехникой ты всегда был на короткой ноге, — сказал Сатана. — Голубчика своего тоже спалишь?

— Нет, — сказал огненный куст. — Я вижу, что он заблуждался и действовал исходя из благих намерений.

— Благие намерения ведут ко мне, — напомнил Сатана.

— Я вижу, что он хотел сделать, — сказал огненный куст. — Он хотел привлечь мое внимание к проблемам созданного мною мира и напомнить мне об ответственности, которую я сам на себя возложил и которую теперь не имею права снять. Я уделял этому миру слишком мало внимания в последние годы.

— Века, — сказал Сатана.

— Может быть, — согласился огненный куст. — Я виноват в том, что произошло с Азраелем. Я признаю свою вину. Мне не стоило бросать свои творения на произвол судьбы. Я был слишком увлечен созданием новой Вселенной, но теперь это дело забыто. Отложено на неопределенный срок. У меня слишком много дел на Земле.

— Это верно, — сказал Сатана. — Давай поговорим о деле. Поскольку обе стороны, заключившие пари, мертвы, можем мы его аннулировать?

— Да.

— Чудесно. Как будем решать вопрос с Разрушителем?

— Вопрос уже решен. Он сделал свой выбор. Он более не Разрушитель, если сам того не пожелает.

— Я готов оставить его в покое. А ты?

— Да. Его жизнь и смерть отныне будут протекать на общих основаниях, и Суд будет справедлив. Его будут судить только за то, что он сделал в этой жизни, не принимая во внимание прошлые воплощения, когда он служил тебе.

— Договорились, — сказал Князь. — Кстати, мальчики тут немного набезобразничали, если ты еще не заметил, но начал все твой. Тебе и прибираться.

— Согласен. Все павшие невинные жертвы будут воскрешены. Все разрушения устранены. Прошу только об одном, этих (тут тела пацанов вспыхнули тем же ослепительным пламенем, что и бесенок минутой ранее) забери с собой сразу. Не стоит терять времени на Суд, пусть их наказание начнется уже сегодня.

— Легко и непринужденно, — сказал Князь. — Вампира не вернешь? Он, между прочим, за правое дело бился.

— Нет, об этом даже не проси. Я не буду воскрешать создание, лишенное души.

— Нет так нет, — сказал Князь. — С Голубчиком твоим что будем делать?

— Я сам его накажу.

Голубь в момент уменьшился до подобающих птице его калибра размеров, взмахнул крыльями и исчез, взлетев, как американский истребитель «харриер», вертикально вверх.

— Тогда все вопросы можно считать улаженными, — сказал Князь. — Приятно было снова поговорить. Пойдем, Скагс.

— Еще увидимся.

— Вот в этом я никогда не сомневался, — сказал Князь, щелкнул пальцами и исчез вместе со Скагсом, его топором, отрубленной рукой и креслом.

И тут я осознал, что на крыше, кроме меня и огненного куста, никого не осталось. Поправка: осталась Марина — и она, о чудо, зашевелилась на моих руках. Кровь исчезала с ее лица, а страшная рана от пистолетной пули затягивалась сама собой.

— Спасибо, — сказал я.

Я осторожно переложил ее голову со своих колен и встал. Мне показалось, что разговаривать с огненным кустом сидя будет с моей стороны верхом неприличия.

— Самое малое, что я мог сделать после того, что натворили мои сотрудники. Я вынужден принести тебе свои извинения, смертный. Так не должно было быть.

— Да ничего, — сказал я. — Принято. С подбором персонала всегда проблемы.

— Ваша память, твоя и твоей подруги, о событиях последних дней будет стерта, — сказал огненный куст. — Смертные не должны помнить таких вещей.

— Но я сохраню из всего этого хоть что-нибудь?

— Да, сохранишь. Ты сохранишь нечто более драгоценное, чем обычная память. Я благословляю вас, дети мои.

— Но мы с ней знакомы всего пару дней…

— Смертный, ты забыл, где заключаются браки.

— О, — сказал я. — Полагаю, если моя память все равно будет стерта, нет никакого смысла задавать тебе вопросы?

— Я знаю, о чем ты хочешь спросить.[48]

— И что бы ты ответил, если бы я спросил?

— Я бы не ответил.

— Понятно, — сказал я.

— Теперь, когда мы закончили со всякими формальностями, я хотел бы задать вопрос тебе, — сказал огненный куст. — Я создал вас, людей, по своему образу и подобию, наделил вас душой и свободой выбора, тем, что делает вас уникальными существами в этом мире, но со временем я перестал вас понимать. Твоя жизнь, жизнь, которую я тебе подарил, всего лишь миг по сравнению с вечностью, которая тебя ожидает, но ты цепляешься за этот миг с непонятным для меня упорством, даже несмотря на то, что тебе был предложен выбор, который, на моей памяти, никогда не предлагался ни одному смертному. И вот ты получил свой желаемый миг. Так скажи: что же ты будешь с ним делать?

— А что еще можно сделать с мигом? — спросил я. — Я его проживу.

— Удовлетворительный ответ, — сказал огненный куст. — Может быть, ты этого пока не понимаешь, но ты ответил и на свой вопрос.

Огненный куст вдруг вырос в размерах — впрочем, в последнее время все окружающие меня существа выказывали склонность к подобной тенденции спонтанного роста, — и меня окружила стена огня. Как же так, подумал я, ведь они обещали оставить меня в покое. Это что же, совсем никому в этом мире веры нет?

И тогда огненное кольцо, в центре которого находилась моя скромная персона, сомкнулось, и мир для меня исчез в ослепительно-белом сиянии.

* * *

Архив Подземной Канцелярии

Отрывки из ненаписанных воспоминаний Бегемота

Тема: Все хорошо, что хорошо кончается

Все хорошо, что хорошо кончается. Слышишь, что я говорю?

А поди скажи, что все закончилось не так хорошо, как могло бы.

Армагеддона не случилось, апокалипсиса тоже, да и Судный День отодвинулся на неопределенный период. Мир, и мы вместе с ним. отделались легким испугом.

Все получили по заслугам, и жизнь вошла в свою обычную колею.

Азраель пал так низко, как только может пасть ангел, и был уничтожен собственным начальством.

О том, что Князь самолично башку Асгароту оторвал, ты уже и так знаешь, я об этом рассказывал.

Потерянный Разрушитель так и остался потерянным, он выразил желание, чтобы его оставили в покое, и было решено ему не препятствовать. Куда он попал после смерти? Да ведь с той поры не так уж много времени прошло, он еще тот мир топчет. Да я за ним особо и не слежу.