Книга Эльфийские хроники - Жан-Луи Фетжен

— Accipe coronam regni quae licet ab incignis, nostris tamen manibus capito tui imponitur [52]…

На этот раз Дубриций уже не бормотал, а говорил отчетливо и громко. Его взгляд был светлым, а рука — твердой. Пеллегун, окруженный герцогами в кольчугах и разукрашенных железных латах, видел лишь одного его. Он чувствовал, как тяжело дышат эти люди, и ощущал острый запах пота, которым они обливались, стоя в духоте под навесом. Меч, который ему повесили на пояс, давил на его бок, а елей, которым ему намазали лоб, стал стекать вниз, смешиваясь с его пóтом и оставляя за собой маслянистый след, и достиг уже крыла его носа. Скипетр и рука правосудия заставляли его руки все время напрягаться и не позволяли ему делать ни малейших движений. Еще несколько мгновений, и…

— Ita ut sicut nos in interioribus pastores restoresque animarum intelligimur, tu quoque in exterioribus verus Dei cultor strenuusque contra omnes adversitates Ecclesiae Dei defensor… — продолжал что-то громко говорить на латыни епископ.

Заходящее за горизонт солнце освещало помост своими последними лучами. В толпе снова начали шептаться, и этот шепот уже едва заглушался пением монахов.

— …Qui vivit et imperat Deus cum Deo patre in unitate Spiritus Sancti. Per omnia saecula saeculorum, amen.

Закончив произносить мало кому понятные фразы на латыни, епископ подал знак кивком головы, и герцоги, держащие корону, медленно возложили ее на голову того, кто будет отныне их королем, причем не только по праву крови и в силу крика, который издал Лиа Фаль, но и по воле Церкви. Затем герцоги дружно опустились на колени, и герольд громко прокричал надлежащие приветствия, которые тут же были подхвачены толпой. Пеллегун закрыл глаза: его оглушила нахлынувшая на него волна криков, похожих на рев бури. У него кружилась голова, глаза щипал пот, коленки дрожали. Он сделал шаг к краю возвышения, на котором стоял алтарь, чтобы хоть чуть-чуть отдалиться от сгрудившихся перед ним людей и вдохнуть глоток свежего воздуха… Крики стали еще более громкими. Он попытался освободить одну из своих рук, чтобы вытереть пот, но руки его занемели, и движение вышло уж слишком неуклюжим. Рука правосудия выскользнула из его руки и упала на пол.

Это произошло буквально за одно мгновение, и мало кто из присутствующих это заметил. Бедвин быстренько поднял руку правосудия и передал ее королю. Тот схватил ее и стал приветствовать жителей Лота.

Лео Гран Кармелид и Эскан Камбенет обменялись украдкой взглядом. Было шумно, а потому Эскан не расслышал слов, которые произнес Лео Гран, однако он прочел их по его губам: «Дурное предзнаменование».

8

Время войны

Наконец-таки огонь стал гореть устойчиво. Потребовалось полмотка пакли, обильно смоченной можжевеловым спиртом, чтобы костер разгорелся еще до того, как солнце полностью зайдет за горизонт и станет темно. Оставаться в одиночестве — этого Лео Гран не боялся. К этому он уже давно привык. Он взял с собой в данную поездку только двух воинов, которых сейчас оставил на опушке леса, поручив им охранять своего боевого коня. Они оба так сильно боялись входить в этот лес, проклятый Богом, что найти им какое-либо другое применение в данном случае было попросту невозможно. По правде говоря, никто не отваживался углубляться в лес после того, как какой-то монах с группой переселенцев исчез там несколько месяцев назад. Единственное, на что Лео Гран мог позволить себе надеяться в отношении этих двух воинов, — что они никуда не сбегут и дождутся его.

В общем, оставив их на опушке леса, он отважно пошел вглубь Элиандского леса по старой тропинке угольщиков, уже изрядно заросшей крапивой и сорняками. Гордость от осознания того, что он отважился отправиться туда, откуда никто не возвращается, подбадривала его в течение всего дня. Однако ночью все стало восприниматься совсем иначе… В ночном лесу раздавались звуки, от которых становилось не по себе: крики, шепот, хруст. Даже его конь — плохо объезженный жеребец одного из его людей — фыркал при каждом шаге, пока он, Лео Гран, наконец не нашел поляну, которая была достаточно большой для того, чтобы можно было расположиться на ней на ночь. Пока он снимал сбрую с лошади, обтирал ее пучком соломы, собирал хворост и подготавливал себе место для ночлега, опасность ситуации, в которой он оказался, не казалась ему такой очевидной. Однако когда он, управившись со всеми делами, присел возле разожженного костра, им все сильнее стала овладевать тревога.

Костер, по крайней мере, будет отпугивать диких зверей… Кармелид положил свой меч рядом с собой, а кинжал — возле костра. Затем он закутался в плащ и стал грызть кусок сушеного мяса. Спать ему совсем не хотелось, тем более что от каждого треска или шелеста, доносившегося из зарослей, он невольно вздрагивал. Тем не менее, он в конце концов заснул. Проснулся он уже утром, когда ему на лицо упали сквозь листву яркие лучи солнца. Первым делом он проверил, на месте ли положенный им возле себя меч. Меч исчез. Исчезли также кинжал и конь. Не было слышно никаких звуков, кроме пения птиц и шелеста колыхаемой ветром листвы. Лео Гран вскочил на ноги, осмотрелся по сторонам и не увидел вокруг себя никого. Не увидел он также ни каких-либо следов на земле, ни хотя бы сломанной веточки в близлежащих зарослях. Поскольку его оружие исчезло, он схватил из кучи собранного им хвороста ветку побольше и повернулся к стоявшим перед ним стеной деревьям и кустам. Он испытывал страх — испытывал страх ночью, когда готовился ко сну и даже когда спал, — но сейчас, днем, от осознания этой своей слабости он постепенно приходил в ярость, причем такую, что уже даже начинал забывать, зачем он вообще сюда приехал.

— Появитесь передо мной, вы, свора псов!

Где-то за его спиной хрустнула веточка, и он резко повернулся, но не увидел ничего. Однако щебетание птиц стихло.

— Ну что, вы боитесь? Выходите со мной сразиться, если вы не трусы!

— Зачем ты сюда пришел, солдат?

Лео Гран снова сделал полуоборот. Он перед этим не слышал ни малейшего звука, но теперь прямо перед ним неподвижно стояла группа эльфов в длинных муаровых плащах. Их лица были очень бледными, и эта бледность еще больше подчеркивалась их длинными черными волосами. Каждый из них — кроме того, который заговорил с Лео Граном — держал в руках лук и стрелу, приготовившись стрелять. Эльф без лука и стрелы в руках, сделав несколько шагов вперед, вышел из тени на хорошо освещенное солнцем место, и охватившая Лео Грана ярость тут же куда-то улетучилась. Это была эльфийка с очень красивым лицом и с лучезарными голубыми глазами, похожими на два озера. Каждое ее движение было грациозным — как у феи.

— Ну так что? Ты только то и умеешь, что драться? Разговаривать ты не умеешь?

— А ты… как ты встречаешь посланника короля? — огрызнулся Лео Гран, придя в себя. — Это ты украла мой меч и мою лошадь?

— Ни один человек не может входить в лес с оружием.