Книга Хоровод воды - Сергей Юрьевич Кузнецов

– Я приношу тебе в дар мою веру, – говорит Мореухов, – мою веру в то, что я сам выбрал свою судьбу, мою гордость за этот выбор, мою гордыню, мою самоуверенность. Я делаю это ради себя, ради своего деда Григория, ради всех погибших по его вине, ради блага всех живых существ.

Последним на колени опускается Никита. В его ладонях – охапка желто-красных листьев, он бросает их в темную воду, они качаются на волнах бликами желтого света, пятнами красной крови.

– Я приношу тебе в дар мою молодость, – говорит Никита, – мое желание остановить время, мою щемящую любовь к Даше, мой несбывшийся проект с Костей, все то, чем я жил последний год. Я делаю это ради себя, ради своей жены Маши, ради второй России деда Макара, ради блага всех живых существ.

И тогда блюдце водяного вспыхивает рубиновым цветом, капли воды на коже начинают светиться, меняя цвет, пульсируя, проходя весь радужный спектр, и вот уже цвета перетекают друг в друга, словно кто-то мешает краску, крутит калейдоскоп.

Ночной лес вспыхивает радугой, вода у наших ног расцветает фейерверком.

– Благословение, – говорит кто-то из нас, – благословение получено.

А потом свет и вода снова закручиваются воронкой, радужный спрут погружается в озеро, возвращается в свое глубинное придонное царство. Вода успокаивается – и только несколько желтых листьев неподвижно лежит на черном зеркале, где отражается луна и наши склоненные лица.

Молча мы поднимаемся с коленей и разжимаем руки. Как мы не сделали этого раньше – не спрашивайте. Здешнее пространство податливо, а может, во время жертвоприношения у нас выросло еще по паре рук. Мы и сами не знаем.

Наше время закончилось, пора уходить, и мы начинаем прощаться.

– Счастливо, – говорит Никита.

– Увидимся, – говорит Мореухов.

– Заходите ко мне, – говорит Аня.

Мы бросаем последний взгляд на спокойные воды лесного озера. Вот оно, наше секретное владение, фамильное имение, тайное убежище, семейное сокровище.

И тут Мореухов поворачивается к Никите:

– Послушай, – говорит он, – у меня к тебе просьба. Я знаю, твоя Маша – медиум, она принимает людские души, души мертвых. Так у меня двое родных есть по материнской линии. Девочка Полина и женщина Лида. Такие как раз к твоей Маше приходят: ни детей, ни наследников. Но если бы не они, я бы на свет не появился. Замолви за них словечко своей Маше, я в долгу перед ними. Если она сможет – пускай примет их, хорошо?

– Я попрошу, – отвечает Никита, – но это Маше решать, не мне.

Мы расходимся. Темный круг озера, светлый круг луны. Точка покоя, место битвы, центр циклона, эпицентр взрыва.

104. Что-то очень важное

Москва – красивый город, думает Никита. Особенно из окна такси. Особенно в ярко освещенном тоннеле. Пьяный и уставший, он возвращается домой и все никак не может выбрать между двумя женщинами, которых любит.

Несколько движений карандаша, еще один листок летит на пол. Мореухов, прихлебывая пиво, рисует набросок за наброском. Гулаговские зэки, осунувшиеся крестьянские лица, телефон, накрытый подушкой, пыльный московский закат, звездное небо над солончаковой степью, мальчик в библиотеке, всадники в азиатских горах, мужчина и женщина в тире, черная машина у подъезда «Метрополя», перепуганный мальчишка с пистолетом в руке, девушка под белым зонтиком, трое детей на железнодорожной насыпи, очередь вдоль кирпичной стены, ракета взлетает в небо, старик стоит у запруды, двое лежат в обнимку на узкой кровати, подводные чудовища проплывают между коряг, утопленники набухают в темной воде, гнилые сучья, подводные пни… Листок за листком, набросок за наброском. Уже много лет он так не рисовал.

Мореухов рисует, и внутри поднимается страх. Где-то впереди – подводные гады, раки вопьются в живую плоть, чешуйчатые руки обнимут и обхватят, темная вода сомкнется над головой. Вот кончится пиво, кончится джин-тоник – и мертвая сорокаградусная вода хлынет в легкие.

За окном дождь. Струи воды по стеклу, комната – словно отсек подводной лодки. Андрей, спрашивает Аня, зачем тебе компьютер? У меня тут игрушки, отвечает он, мальчики любят стрелялки, ты знаешь. Покажи что-нибудь, просит Аня, я тоже люблю стрелялки – и монитор словно заполняется водой, перед глазами появляется прицел. Вот, говорит Андрей, нажимать сюда, сюда и сюда. Целься лучше, я пойду чай поставлю. Ага, кивает Аня. Значит сюда, сюда и сюда. Понятно.

И вот они поднимаются из глубин – водяные, покрытые чешуей и коростой, с рогами, раздвоенными рыбьими хвостами, оскаленными клыками. Она видит клювы осьминогов, длинные усы налимов, выпученные глаза рыб, посиневшие лица утопленников.

Подводные чудовища из кошмаров Мореухова.

Аня стреляет снова и снова, Никита едет на такси, за окном идет дождь. Мореухов собирает листки с пола – монстры, водяные и утопленники, он смотрит на них, словно прощаясь, бросает на дно ванны и поджигает. Огонь, говорит Мореухов, сильнее воды.

И когда последний листок превращается в пепел, Аня встает. Готово, говорит она. Ого! – удивляется Андрей, ты, я вижу, настоящий снайпер.

Аня чувствует – она сделала что-то очень важное.

И она обнимает Андрея, они пьют чай и, может быть, снова ложатся в кровать, где Аня впервые чувствует себя не пловцом, а водой, и Андрей погружается в нее и плывет, а Никита все едет и едет в такси, а Мореухов достает чистый лист, рисует одну картинку, потом другую, потому снова первую, зачеркивает, начинает сначала – и тут все трое на мгновение покидают красивый город Москву, чтобы принести дары на берегу темного лесного озера. А когда возвращаются, перед Мореуховым уже законченный рисунок – мужчина и девушка за столиком кафе, она глядит немного изумленно, он смотрит в сторону.

Это Никита прощается с Дашей.

Романтическую любовь не жалко приносить в жертву – она ведь и не должна быть счастливой. Больно и мучительно – и все равно не жалко. Никита представляет, как через много лет Дашины воспоминания поблекнут, позабудутся, выцветут – и будет немножко грустно, а все же приятно вспомнить: была она когда-то совсем молодой, любила женатого мужчину, были они прекрасной парой, а потом все кончилось.

Он возьмет Дашу за руку и не решится поцеловать на прощание.

Но это будет завтра.

Сегодня через полчаса Никита будет сидеть рядом с Машей, держать за руку, говорить: Все будет хорошо, вот увидишь. Мы вместе поедем в Америку, там все получится, – и впервые за полгода поверит в то, что говорит.

Браки заключаются на небесах, и, значит, у каждого брака есть сакральный смысл. Никита и Маша останутся вместе навсегда – как два человека, как мужчина и женщина, как две России деда Макара: те, кто выжили, и те, кто погибли.

Но это будет через полчаса.

Через пятнадцать минут Никита примет решение: он останется с Машей, поедет с ней в Америку, сделает все, чтобы у них был ребенок. Он навсегда простится с Дашей, откажется от Костиного предложения, оставит себе только свой небольшой бизнес. У него никогда не будет миллионов.