Книга Филогенез - Алан Дин Фостер

— Разве у звездных войн могут быть пределы? — безрадостно спросила Цзе.

— У нас нет опыта в подобного рода делах. Если верить транксам, конфликт между ними и а-аннами длится уже более двух с половиной сотен лет. Для меня подобные действия выглядят не более, чем неким способом времяпровождения,— она задумалась.— Нам не свойственны терпение и выдержка транксов. Насколько можно судить по статьям из соответствующих источников. Я лично никогда не встречала ни одного из этих жуков. Хотя когда-нибудь хотела бы восполнить пробел.

— А я — нет,— убежденно ответила Цзе.— Меня не волнует, какие они все умные. Каждый раз, когда я вижу хоть одного из них, я вспоминаю, как в детстве тайком залезла в мамин буфет в поисках конфет, и на меня вывалилась пригоршня тараканов. Я целыми днями мыла голову после этого.

— Они не похожи на тараканов. Разве вы не видели их по трехмерке? Скорее, на богомолов.

— Мне не нравятся ни те, ни другие,— сказала Цзе, отодвинувшись от стола.— Мне не нравятся любые существа с суставчатыми челюстями, глазами, как соты, и с количеством ног больше четырех.

— Да у вас фобия. Я удивлена. Это с вашим-то медицинским образованием.

— Я не совершенна,— возразила Цзе.— Каждый чего-нибудь да боится. Майор Ротенбург боится, что не сможет все идеально организовать. Доктор Чимбу боится потерять пациента. Вы боитесь, что Элвин опять сойдет с ума.

— А Элвин Мэллори боится пайтаров,— закончила Надуровина.

— Нет. Тут вы не правы,— в голосе медсестры не было ни капли сомнения.— Элвин не боится пайтаров. Он их ненавидит. Он боится самого себя.

На мостике позади Ротенбурга шла четко организованная работа, а сам он глядел в иллюминатор.

«Мэллори был прав,— подумал он.— Привал-1 едва ли даже назовешь луной».

Весь планетоид целиком виднелся за небольшим иллюминатором. Он больше напоминал астероид, захваченный полем тяготения планеты, и едва ли стоил того, чтобы его отметили на астрономических картах. Однако здесь оказалось достаточно места, чтобы укрыть небольшой корабль. Космическая шлюпка наверняка совершенно сливалась с его поверхностью.

Ротенбург видел трехмерные изображения миниатюрного кораблика, на котором Мэллори прилетел сюда, спасаясь от тотального уничтожения людей на Привале. Внутренние помещения показались ему абсолютно непригодными для жизни. Но внешний вид был еще хуже. Как этот вспыльчивый инженер заставил шлюпку взлететь, не взорвавшись в момент запуска двигателей, и тем более добился от нее скорости, необходимой для выхода на орбиту? Если бы годное на свалку навигационное оборудование не вывело суденышко в назначенную точку, оно умчалось бы в открытый космос, и никто бы никогда больше не увидел его пилота.

Вместо этого Мэллори улыбнулась удача, и его нашли простодушные инопланетяне, вернув человека в ряды живых. Цепочка почти невероятных событий привела к тому, что сейчас к меньшему спутнику Привала подлетал такой отряд военных кораблей, которого данная область космоса, по всей вероятности, еще никогда не видела. Во все случившееся было трудно поверить.

Ротенбург верил. Он верил и в то, что очень скоро больной пилот вернется туда, где он еще совсем недавно чуть не сошел сума. Потребуются все достижения земной медицинской науки и технологии, чтобы помочь этому человеку снова не впасть в безумие. Но Ротенбург не чувствовал уверенности. Самые лучшие врачи и самая совершенная техника не гарантировали того, что, ступив на поверхность Привала-1, Мэллори не сойдет с ума, не впадет снова в кому или не выкинет что-нибудь такое, отчего сам Ротенбург, Надуровина и все остальные повредятся рассудке.

Им оставалось лишь делать все от них зависящее, надеяться и верить в помощь, которую оказывала пациенту обычная дежурная медсестра с более чем скромным послужным списком.

Как зачастую и бывает в таких ситуациях, события развивались по сценарию, не предсказанному даже лучшими аналитиками. Мэллори безо всякого недовольства и жалоб позволил облачить себя в скафандр, постоянно подшучивая и помогая окружающим всем, чем можно. В то время, как все были поглощены процессом облачения человека, без которого вся их миссия не имела бы смысла, они совершенно забыли проследить за состоянием его главной помощницы. Ирен Цзе ни разу в жизни не надевала скафандр, тем более никогда не выходила в космос и быстро оказалась на грани истерики.

Последствия этого оказались настолько же полезны, насколько и непредвиденны. Вместо того, чтобы беспокоиться о себе, Мэллори принялся утешать и успокаивать медсестру. Только убедившись, что с ней все в порядке, он перешел на ремонтный космический корабль, которому полагалось доставить их из недр огромного дредноута на поверхность крошечной луны. На этот раз настала его очередь держать Цзе за руку, помогая женщине обрести спокойствие.

Их не оставили наедине. Над поверхностью луны зависла целая флотилия военных спасательных шлюпок, оснащенных различным оружием, ремонтных и других кораблей, напоминая рой пчел вокруг темного пятнистого улья. Пилотам было приказано немедленно выполнять любые запросы Мэллори, естественно, после подтверждения со стороны Ротенбурга или одного из двух помогавших ему лейтенантов, достаточно проинформированных о цели операции.

В свое время майор заявил, что они разберут планетоид на кусочки, если это потребуется, чтобы найти моллисферу. Но если бы они и впрямь попытались предпринять что-либо подобное, они могли бы закопать контейнер еще глубже, похоронив навсегда бесценную запись. Или, что еще хуже, в условиях ничтожной гравитации контейнер мог улететь в открытый космос. Во избежание возможных неприятностей каждый из кораблей тщательно поддерживал назначенную ему высоту над поверхностью луны. Спустился на Привал-1 только один из них, соблюдая все мыслимые меры предосторожности.

Собственно говоря, это даже нельзя было назвать посадкой. Повиснув над неровной, изрытой метеоритами поверхностью луны, корабль с максимально возможной точностью занял положение, в котором, согласно регистрационным записям, аноп-пата обнаружили шлюпку Мэллори. Удалось повторить даже ориентацию в пространстве носа и кормы. Теоретически, выйдя наружу, Мэллори должен был узнать знакомые ему черты рельефа и восстановить в памяти ту траекторию, по которой он шел, когда собрался спрятать контейнер. Теоретически.

Он с легкостью, без тени тревоги вошел в шлюз. Впереди него шагали двое техников, в то время как третий сопровождал взволнованную Ирен. Она с трудом держала себя в руках. Ей пришлось настоять, чтобы ее включили в состав высаживавшейся группы, на случай, если у Мэллори случится рецидив. Она хотела быть рядом с ним. Ей просто необходимо было быть рядом с ним — и нетолько ради него самого, поскольку их отношения зашли уже очень далеко. Надуровина вошла в шлюз вместе с Цзе. Вскоре четвертый техник, оставшийся внутри корабля, оповестил о загерметизации внутренней двери. Они могли начинать высадку.

Цзе чувствовала себя неважно, однако она владела разнообразными способами контроля сознания и техникой дыхания, позволяющими восстановить утраченное внутреннее равновесие. Все это входило в программу ее обучения, но впервые в жизни она применяла знания к себе, а не к пациенту. Контроль собственных эмоций оказался намного сложнее, но кое-как ей удалось справиться с собой.