Книга Фан-клуб - Ирвин Уоллес

Номер был занят. Она звонила снова и снова.

С четвертой попытки ей ответили. Секретарша сказала ей, что ей очень жаль, но мистер Оуэн уехал по делу.

Мэрион медленно положила трубку. Она молила Бога, чтобы это дело, по которому уехал Чарли, не было связано с Шэрон Филдс. А потом она в удивлении задумалась: кто мог быть настолько ненормальным, чтобы похитить такую звезду, как Шэрон Филдс.

Сидя за рулем их грузовичка без опознавательных знаков, Говард Йост нажал на тормоза, когда сигнал светофора переключился на красный на перекрестке бульвара Сансет и магистрали Пасифик-Кост.

На всем пути от Арлингтона к Западному Лос-Анджелесу движение было оживленным, и оно стало особо оживленным на извилистом бульваре Сансет, ведущем к побережью. На крыше каждой, казалось, машины была привязана доска для серфинга, и, останавливаясь перед светофорами, Йост завидовал сидящим в машинах ребятишкам, которые скоро будут кувыркаться в воде в этот знойный день. Ему стало интересно, что они думают о нем. Вероятно, им жалко бедного водителя грузовика, которому приходилось работать в выходной день, хотя, с другой стороны, дети никогда не замечают взрослых и никогда не жалеют их.

По сути дела, когда он приблизился к океану, ему самому стало жалко себя — и угораздило же его заняться тем, чем он занимается, в день, предназначенный для отдыха, и к тому же это такое опасное дело.

Остановившись у очередного светофора, он увидел впереди побережье Санта-Моники, усыпанное загорелыми телами, и ему захотелось бросить машину, купить плавки и присоединиться к этим беззаботным детям солнца.

Невольно он вспомнил о Нэнси и Тимоти. Они должны были уже вернуться из Бальбоа, и он подумал, не привезла ли их Элинор сюда, на побережье. Но потом вспомнил, что это вряд ли возможно. Элинор не выносила толпы и наверняка сейчас суетится по дому, а Нэнси и Тимоти вместе с детьми Мейнардов купаются, вероятно, в недавно построенном плавательном бассейне.

Позади послышался гудок, и, спохватившись, он заметил, что свет уже переключился на зеленый.

Повернув на прибрежную магистраль и придерживаясь крайней правой полосы, Йост поехал на север. И сразу же у него произошли две перемены в психике.

Его мечтательное состояние сменилось болезненным напряжением. Он не чувствовал себя таким напряженным и нервным с тех пор, как бросил футбол. Он был уверен, что это не страх, но что-то похожее на него. Человек его профессии знал толк в вероятностях — вероятностях, основанных на статистике и определявших размер платы за страховку. И он мог по памяти назвать вероятность того, что сорокалетний человек умрет от болезни, или вероятность пострадать от взломщика, или вероятность сломать ногу, забираясь в ванну. Если вы гибнете от несчастного случая, то вероятность два к одному, что это автодорожное происшествие (с вероятностью три к одному, что такое может произойти к мужчиной, а не с женщиной), и с вероятностью семь к одному ваша смерть может быть результатом падения, и шесть к одному, что она произойдет от пожара или утопления. Что же, он просчитал вероятность того, что Феликс Зигман обманет их, сообщит в полицию и поставит жизнь Шэрон Филдс под угрозу ради того, чтобы схватить похитителя. Вероятность была по меньшей мере тысяча к одному, что Зигман сдержит слово.

Йост в этом не сомневался. Миллион долларов будет аккуратно упакован в два коричневых чемодана, которые будут оставлены в Топанга-Каньоне, за Фортресс-Рок, около часу дня. Взять их было даже меньшим риском, чем просто войти в ванну.

Чем же тогда объяснялась его растущая нервозность? Сразу же нашелся и ответ, который вызвал в его психике вторую перемену. Его жалость к себе исчезла, потому что он осознал, что через тридцать-сорок минут, в зависимости от движения на дорогах, он впервые в жизни станет миллионером, или, вернее, четверть-миллионером. Это кружило голову — сознание того, что это самый важный день в его жизни.

Поглядывая на купавшихся и загоравших детишек, он гадал, что бы они подумали, если бы знали правду об этом обычном с виду водителе грузовика, если бы знали, что он сделал, знали бы, что скоро он будет купаться в деньгах. Конечно, этим и объяснялась его нервозность. Тем фактом, что деньги уже ждут его, мечта всей его жизни ожидает его в уединенном месте вблизи заброшенной дороги, а он еще не достиг этого места, чтобы поднять ее, погладить, сделать своей. Он был напряжен, потому что никак не мог дождаться этого, и потому еще, что боялся, что кто-нибудь может случайно найти деньги. Что если какой-нибудь турист или ребятенок заметит чемоданы, откроет их и отнесет в полицию? Господи!

Он нажал на газ, но недолго мог это делать, так как движение снова стало оживленным.

Он притормозил. Нельзя быть беззаботным и рисковать, когда он так близок к цели.

На мгновение он перевел взгляд от лобового стекла на дробовик десятого калибра Тингл-Маззл, лежавший рядом с ним на сиденье. Его прикрытие, просто на всякий случай, если ему придется с кем-нибудь сразиться. В футболке и рабочих брюках цвета хаки он будет выглядеть как охотник-любитель. Он имел представление об охотничьих сезонах, конечно, и сезон охоты на белок и кроликов был открыт весь июль и весь год, если вы охотитесь в своих частных владениях или владениях своего друга. Рядом с Фортресс-Рок все еще были неразработанные частные земли, он знал это — когда-то он думал о покупке земли как о возможности вложить деньги, — и если его остановят и спросят, он просто скажет, что идет на ранчо своего друга немного пострелять.

Часы на приборном щитке не работали. Йост оторвал руку от руля, чтобы посмотреть время. Из-за этого чертова движения он уже опаздывал на целый час. Он собирался появиться на месте вскоре после того, как Зигман оставит деньги. Теперь он окажется там на полтора часа позже. Неважно. Лучше поздно, чем никогда.

Он попытался спланировать дальнейшее. Он представил, что уже забрал эти два чемодана. Вернулся обратно к Гавиланским холмам, в их укрытие. Деньги разделены поровну. Конец дня. Они свяжут Шэрон руки, завяжут глаза, заклеят рот, сделают легкий укол, чтобы вырубить ее на часок. Они спрячут ее в кузове, распрощаются со своим укрытием, с холмами и с Арлингтоном. Они вернутся в город, затем направятся в каньон Лорел, наверх, к перекрестку Мулхолланд-Драйв, и остановятся. В известном ему уединенном месте они быстро развяжут ее и оставят. Она будет слабой, но в сознании, и к тому времени, когда она снимет повязку с глаз и отклеит ленту, осмотрится, дойдет до ближайшего дома, позвонит — они все уже будут далеко.

Часам к десяти-одиннадцати он уже будет дома, вместе с Элинор и детьми. И с четвертью миллиона долларов. Ему придется это все где-то спрятать, пока он не придумает какое-нибудь фиктивное капиталовложение, которым и объяснит свое неожиданное богатство. Сегодня, сегодня он будет с семьей, и ему уже никогда не придется беспокоиться об их будущем.

Тут его неприятно поразила одна мысль.

Может быть, не сегодня, черт бы побрал. Он совсем забыл об опасности, связанной с Бруннером — о том, что Шэрон знает имя Бруннера и что Шивли хочет ликвидировать Шэрон, и о достигнутом между ними компромиссе: Шэрон не будут причинять вреда, пока Бруннер на некоторое время не уедет из города.