Книга Исход Русской Армии генерала Врангеля из Крыма - Коллектив авторов -- История

Я сложил руки ковшом и попробовал вино и его выплюнул.

— Это молодое, хорошее должно быть в глубине.

Я побрел по вину в глубь погреба, изредка пробуя. Но из-за частых проб я потерял вкус. Пол слегка наклонялся, и вино прибывало, пришлось подтянуть голенища сапог. Я чувствовал, что начинаю пьянеть от паров вина. Лучше вернуться. Можно опьянеть, свалиться и утопнуть в вине. Конечно, это неплохая смерть, но все же… Тут я наступил на что-то, что задергалось, и свалился в вино. Я задирал ноги, чтобы вылить вино из сапог. Темнота была полная. Видно было только далекий светлый квадрат ворот. Ощупью я стал искать, обо что я споткнулся, и нащупал мертвецки пьяного солдата. Я взял его за шиворот шинели и попробовал тянуть. Но вся его одежда пропиталась вином, он был слишком тяжел. Еще из-за него сам свалишься и утопнешь. Я подтянул его к козлам, на которых стояли бочки, и заклинил его голову в развилке. Сперва он выскользнул. Тогда я нажал сапогом и заклинил лицо. Рот его возвышался на несколько сантиметров над уровнем вина.

— Вот, неизвестный солдат, я сделал для тебя все, что мог. Не взыщи. Коль вино поднимется выше твоего рта — значит тебе не повезло.

Я вышел из погреба и был поражен. Шоссе было пусто, колонна исчезла. А я-то думал, что всего проваландался минут двадцать. Я отстегнул кобуру револьвера, чтобы скорей его вытащить в случае чего, и пошел крупным шагом по шоссе, внимательно осматривая кусты. Потому что в горах водились зеленые, род бандитов, которые нападали на одиночек. По обочине дороги лежали недвижные тела солдат, только следы блевотины указывали, что это не трупы, а пьяные. Их было десятка с два. Вдруг я увидел всадника, который сильно качался в седле. Присмотревшись, я с радостью узнал Леню Александрова.

— Леня, как я рад, что тебя встретил.

— Я тоже, Сережа, рад тебя видеть.

Он расчувствовался и чуть не упал с седла.

— Слушай меня внимательно. Я остался без лошади.

— Возьми мою.

— Нет, но поезжай в батарею и пришли мне Андромаху с солдатом, который не очень пьян. Это очень важно. И не свались.

Он пошел крупной рысью, и я с беспокойством следил за ним глазами. Но он не упал, и через некоторое время Половинкин привел мне Андромаху. Как я ей был рад. Я присоединился к батарее, которая с эскадроном гвардейской кавалерии стояла на громадном обрыве, доминирующем над дорогой, долиной и местечком Гурзуф, там у моря, между двумя скалами. Одну из скал звали Аю-Даг. Вся же дивизия ушла в Ялту грузиться на пароход.

Последняя ночь

К моему удивлению, Александров и все офицеры батареи были уже трезвы, чего нельзя было сказать про солдат. Поставили мою пушку на шоссе. Это была прекрасная позиция с обстрелом всех подходов и обходов. Таким образом, моему орудию выпала честь стоять на последней позиции. Мы послали одного офицера вниз, в большую виллу, и он нам принес пять жареных гусей и два ящика прекрасного вина. Мы поделились с солдатами.

Мы не спали эту последнюю ночь в России. Сидя на обрыве, около орудия, мы обменивались с Александровым мыслями. Что делают наши родители в Москве? Как известить их о нашей судьбе? Завтра уедем. Куда? Что мы будем делать за границей? Как нас там встретят? Нужно будет начинать жизнь с самого начала. Вернемся ли мы в Россию или это навсегда? Что станется с Россией под коммунистами? Что станется с народом?

Мы написали открытку домой и отдали жителям, прося отправить ее немного позже, когда все успокоится. В ней было лишь две фразы: «Мы живы, здоровы и едем в далекое путешествие. С нами Леня». Подписал я «Сима», это значило Сергей Иванович Мамонтов. Открытка дошла и очень обрадовала мать. Она известила отца Лени.

Иногда проезжала повозка, нагруженная телами мертвецки пьяных. Сердобольные крестьяне нагружали их и везли. Мы осматривали пьяных и вытаскивали из кучи наших солдат. Клали их на травку, и на следующее утро вся батарея была в сборе и протрезвленная.

По земному раю

Рано утром явился из Ялты ротмистр Чичерин{256} с волнующим известием. Оказалось, что через гору существует «царская тропа», дорога, которая вела в удельное имение Массандра, находившееся у нас в тылу. Красные могли нас отрезать от пароходов. Мы забеспокоились и тотчас же двинулись к Ялте. Опасения наши были излишни, красные ничего не предприняли.

В Массандре мы взяли несколько ящиков очень хорошего вина. Директор хотел нам воспрепятствовать, но нам было некогда.

— Отчитаетесь завтра с большевиками.

— Что это значит?

— А то значит, что мы уходим, и завтра придут большевики и все тут разнесут.

Он страшно растерялся.

— Берите все, что хотите.

На этот раз шоссе шло высоко в горах над морем. Солнце сияло, море блестело, было тепло, и горы как-то светились. Кругом стояли зонтичные сосны, красиво вырисовываясь на небе. Там, далеко внизу, совсем маленькие домики в садах. И синее море до горизонта. Казалось, что Россия улыбалась нам при нашем уходе. Решили уничтожить мою пушку, чтобы она не досталась красным. Выбрали глубокое ущелье. Сняли прицел и замок, подкатили к самому краю и по команде столкнули вниз. Орудие ударилось о скалу, перевернулось в воздухе, отскочило, ударилось о противоположную скалу и упало на дно пропасти. В бинокль мы не заметили сломанных частей. Хорошо сконструировано орудие. Прицел и затвор кинули дальше в другое ущелье. Сердце сжималось при виде идущего одного передка в запряжке.

Мы дошли до предместья Ялты и остановились. Испортили орудия, распрягли лошадей. Расседлали. По тревожному