Книга Режим черной магии - Ким Харрисон

— И почему я не удивлен?

Я посмотрела на него, потом обратила свое хорошее настроение к Оливеру.

— Мы скажем репортерам, что это было испытание системы охраны Трента по двойному слепому методу.

Трент кашлянул, и я повернулась к нему.

— Известно, что наибольшую опасность для охраны представляют колдуны, и потому ты обратился к ковену с просьбой послать колдуна для попытки взломать твое хранилище и похитить поддельную статуэтку. Если вы проваливаетесь, то Трент знает, что его охрана надежна. Если же вам удается, то Трент выплачивает ковену… миллион долларов.

Последнее было внезапным вдохновением — я пыталась найти, чем заинтересовать Оливера. Как и следовало ожидать, у него приподнялись брови, а Трент поморщился, видя жадность Оливера. Для самого Трента миллион долларов — пустяк.

— Ты, как мужик умный, — решила я погладить Оливера по шерстке, — знал, что наибольшая угроза — черные колдуны. Сопоставив все обстоятельства, ты решил выдвинуть ложные обвинения и подвергнуть меня бойкоту, чтобы подстрекнуть использовать самые мощные средства для взлома хранилища. Черную магию. А теперь, когда я доказала, что могу это сделать, бойкот снимается.

Они оба молчали, и я ощутила укол беспокойства. Наверное, я недооценила жадность Оливера.

— То есть награда, наверное, была два миллиона, — добавила я, а Трент моргнул.

Оливер, сидящий рядом с ним, сказал:

— Ты хочешь, чтобы мы ради тебя солгали.

Мелькнуло воспоминание, как я о том же просила Миниаса, и я отпихнула это воспоминание прочь.

— Ага, — ответила я с деланной небрежностью. — Но при этом не пострадает ничья репутация, имущество или бизнес. Это здоровенная, блин, белая ложь, такая же, как та, что мы говорим себе уже пять тысяч лет. Такая тебя устраивает? Или ты своей жене говоришь, что она в своем любимом платье выглядит толстой?

Он неопределенно хмыкнул, но Трент кивнул вполне утвердительно.

— А что там с Брук? — спросил Оливер, и мое настроение резко потемнело.

Опустив глаза, я ответила:

— Я не могу ее вернуть. Ее продали через три секунды после попадания в безвременье. Мне очень жаль. Я пыталась, но она его действительно вызвала.

— Я не могу этого сделать! — заявил Оливер, не в силах слезть с этой темы, и Трент будто сжался, тяжело выдохнув. — Я не могу этого допустить! Отменить ее бойкот? Чтобы она тут ходила, способная плести проклятия и вызывать в этот мир демонов на свободе? Это безумие!

— Оливер! — заорала я, видя, что крылья Дженкса обозначились силуэтом на стекле двери. Он наверняка все это слышал. — Я не черная колдунья. Просто я плету проклятия вместо того, чтобы замешивать заклинания. Есть сотни куда более обыденных способов убивать, и никого не сажают в тюрьму за то, что он может совершить преступление. — Он слушал, и я уговаривала его, жестикулируя: — Тебе придется мне поверить. Но если ты думаешь, что я все равно плохая, так держи это про себя. Я не обязана здесь оставаться. Но если ты заставишь меня уйти, я вернусь, можешь не сомневаться. И вернусь злая.

Оливер, нисколько не запуганный, подался вперед:

— Мы тебя где угодно можем найти.

— Верно, но последовать за мной куда угодно вы не можете.

Тут у него наконец возникло какое-то сомнение.

— Найдите способ заключить сделку, Оливер, — высказался Трент. — Вы позволяете своей гордости встать у вас на дороге. Миз Морган держит свое слово. Я сомневаюсь, что у нее вообще будут дети. Если да, то они будут похищены демонами. И это будет не ваша проблема.

Горько, но правда. Глядя на Оливера, я затаила дыхание и отодвинулась к спинке стула в ожидании, глядя, как мысли отражаются у него на лице. Он почти уже был готов согласиться, но сказал просто:

— Не могу.

Трент вздохнул, и Оливер повернулся к нему:

— Не могу! — повторил он громче. — Я — один из шести, и я не буду здесь сидеть и говорить, что гарантирую тебе прощение, когда я не могу. Тебе придется предстать перед ковеном и молить о снисхождении.

— Что? — взвизгнула я, выпрямляясь как на пружинке.

— На коленях. — К нему возвращалась храбрость по мере того, как она оставляла меня. — Даже если я сейчас выйду и скормлю репортерам эту фальшивку, ковен будет знать правду, а факт остается фактом: ты исполняла черную магию, и ты сожительствуешь с демонами.

— Так нечестно! — задохнулась я.

— Если ты хочешь снятия бойкота, то именно это тебе придется сделать. Ты же не думаешь, что мы просто дадим тебе признать, что ты занималась черной магией, а потом отпустим, сказав, что это были испытания? Нет. Тебе придется просить нашего прощения.

Я набрала воздуху, чтобы выдать ему как следует — и остановилась. Медленно выдохнула.

— Ладно, — сказала я угрюмо. — Приду на следующее собрание колдунов, но на коленях стоять не буду. Скажу, что прошу прощения, а ты можешь помахать жезлом и сообщить, что я — хорошая колдунья. И бойкот снят. Годится? Но до тех пор вы меня не трогаете, иначе эти бумаги идут в суд.

Оливер улыбнулся не самой приятной улыбкой, и я подумала, не убьют ли они меня между тогда и сейчас.

— Двойное слепое испытание? — сказал он, и я вздрогнула. — И они на это купятся?

Воздух затрясся у меня в легких.

— Еще как. Репортеры любят выставлять меня дурой.

Трент встал, я дернулась — стул громко скрипнул по кафелю. Трент протянул мне руку, я медленно встала и приняла ее. Ладонь у него была прохладная, очень точно подходила к моей, и он пожал мне руку как раз как надо — не вяло, но и не слишком сильно.

— Мои поздравления, миз Морган, — сказал он, и голос его поднимался и падал, как вода, и не было в нем ни намека на иное чувство, кроме откровенной радости. — Перед ежегодным собранием навестите меня. Я бы хотел с вами поговорить, когда у вас будет свободная минутка.

Когда мы разняли руки, у меня в ладони остался листок бумаги, и я его зажала в кулаке.

— С удовольствием это сделаю, мистер Каламак.

Может, у него есть мысль, куда мог деваться Ник.

Оливер тоже встал, но руки держал за спиной.

— Вы и вправду собираетесь отсюда выйти и сказать, что все это было только испытание вашей системы охраны?

— Именно это я и собираюсь сделать, Оливер. И если у вас хватит ума, вы перестанете упираться и сделаете все, что она хочет. — Нагло улыбнувшись, Трент повернулся ко мне и наклонил голову: — Хорошего вам вечера, миз Морган.

У меня губы изогнулись в улыбке, но внутри я дрожала. Получилось. Я смогла. Черт побери, смогла. Хорошо бы они побыстрее убрались, а то я сейчас в обморок упаду. Трент открыл дверь, и в камеру ворвался гул здания ФВБ.