Книга Гражданская война в Испании. 1936-1939 - Николай Платошкин

1 февраля 1939 года в подвалах крепости Сан-Фернандо города Фигераса состоялось последнее заседание кортесов на испанской земле. Присутствовало 64 депутата, которые с трудом выдерживали пронизывающий холод — подвал не отапливался. Некоторые народные избранники уже уехали во Францию и отказались вернуться, хотя до Фигераса от французской границы было всего 25 километров.

В президиуме сидели невыспавшиеся и небритые члены правительства. Перед депутатами выступил Негрин, призывавший остановить врага в Каталонии. Ему не возражали, но потухшие глаза вчерашних блестящих политиков ясно говорили о неверии уже не только в победу, но и в возможность сопротивления. Премьер сформулировал цели войны, которых было уже не 13, как в апреле 1938 года, а только три: независимость Испании, право народа самому определить политический режим страны и гарантии против репрессий после окончания войны. Все понимали, что на самом деле речь идет уже только о соблюдении Франко последнего пункта. После речи премьера не было оваций, но представители всех фракций выступили в поддержку правительства, и оно получило вотум доверия. Негрин вернулся в свой кабинет, на стену которого какая-то предательская рука повесила карту Эфиопии (в 1936 году Эфиопия была захвачена фашистской Италией).

А в это время легион «Кондор» бомбил и расстреливал из пулеметов толпы беженцев. Это было слишком даже для Франко, но немецким союзникам уже не было дела до сомнений «генералиссимуса». Летчики просто отрабатывали свои действия по движущимся колоннам, стремясь успеть потренироваться, пока еще шла война. Уже через год они покажут свои испанские навыки на запруженных людьми дорогах Франции.

Но 6 февраля, когда «Кондор» вознамерился повторить свой январский успех, еще раз разгромив оставшиеся республиканские аэродромы, республиканцы дали достойный отпор и сбили в воздушном бою два «мессера».

Командование Народной армии приняло окончательное решение отступить во Франции и перегнать туда всю авиацию. Потом планировалось морем перебросить людей и технику в центрально-южную зону. Забегая вперед, скажем, что французские власти запретили остаткам каталонской армии вернуться на родину, а все вооружение было после войны передано франкистам.

4 февраля 1939 года пала Жерона. До этого город бомбили зажигательными бомбами, что возымело неожиданный эффект. Разозлившиеся бойцы Народной армии оказали упорное сопротивление и за Жерону два дня шли ожесточенные бои.

8 февраля генеральный штаб Народной армии был переведен в расположенный прямо на границе город Пертюс, часть которого уже была на французской территории. За два дня до этого Негрин провел совещание с высшим командным составом армии. Выступивший с основным докладом Рохо, заявил о невозможности продолжения сопротивления в центрально-южной зоне. Последние месяцы тяжелых поражений подорвали былой оптимизм начальника Генерального штаба, и он еще несколько дней назад просил Негрина об отставке. Модесто, генеральный комиссар армии Оссорио-и-Тафаль (левый республиканец) и сам Негрин не согласились с Рохо и высказались за продолжение войны вплоть до заключения почетного мира. Совещание было прервано, когда прибывший посыльный доложил о приближении врага.

Правительство Франции сначала не хотело принимать на своей территории испанских беженцев и выступило с идеей создания в Испании нейтрального района под международным контролем для размещения там солдат и офицеров Народной армии и тех гражданских лиц, кто опасался репрессий. Но Франко решительно отверг это предложение. В этой ситуации Франция согласилась на пропуск беженцев, и ночью 27 января на ее землю вступили первые группы людей из Каталонии. 28 января границу перешло уже 15 тысяч человек и эта цифра возрастала в последующие дни. 5 февраля французское правительство согласилось принять и военнослужащих Народной армии при условии, что они сдадут оружие. К этому времени во Франции уже находилось 10 тысяч раненых, 17 тысяч женщин и детей, 60 тысяч мужчин — гражданских лиц. С 5 по 9 февраля к ним добавились около 200 тысяч бойцов Народной армии. 60 тысяч попали в плен к франкистам. Один из лощеных французских офицеров, высокомерно окинув взглядом бредущие мимо него колонны плохо одетых, небритых и осунувшихся от голода людей, бросил: «Так это и есть Народная армия?» В ответ один из молодых испанских офицеров пожелал ему, чтобы французская армия смогла сопротивляться гитлеровской военной машине хотя бы столько же времени, сколько и республиканцы.

Французы создали на Алом берегу (так назывался участок средиземноморского побережья к северу от испанской границы) четыре лагеря для перемещенных лиц, которые первоначально представляли собой огороженные колючей проволокой дюны. Лагеря охраняли сенегальцы с серьгами в носу. Не было никаких укрытий и санитарно-гигиенических сооружений. Испанцы копали землянки, чтобы хотя бы как-то укрыться от студеных дождей и холодного ветра. Плохо было сначала с едой и лекарствами. Франция обратилась с просьбой к другим странам принять беженцев. Бельгийское правительство согласилось принять 2000–3000 детей, СССР и Великобритания прислали деньги. Простые жители Франции и многие муниципалитеты оказывали испанским беженцам максимальное содействие.

5 февраля Асанья, президент кортесов Мартинес Баррио и глава растерзанной Каталонии Компанис перешли испанско-французскую границу. Негрин проводил президента и сразу же вернулся назад. В тот же день старший советский военный советник К. М. Качанов отдал приказ всем своим подчиненным на следующий день в гражданской одежде и с заграничными паспортами перейти во Францию. Но до этого одной бригаде 14-го специального корпуса предстояло выполнить свою последнюю и очень горькую боевую задачу. В течение трех дней спецназовцы подрывали успевшие прибыть в Каталонию эшелоны с советским вооружением.

8 февраля наваррские части заняли Фигерас. В этот же день около 17 часов Негрин и Рохо покинули испанскую землю. Взвод французских солдат оказал главе правительства республики воинские почести, а военный атташе Франции в республике полковник Морель отдал честь и молча пожал этим двум людям руку. 9 февраля в два часа дня в Пертюс вошли франкисты, а к концу следующего они уже контролировали франко-испанскую границу на всем ее протяжении. В этот же день ранним утром границу перешел Модесто вместе с последними арьергардами своей армии Эбро, замыкая исход 400 тысяч испанцев, не пожелавших остаться в «национальной» Испании Франко.

Перед республикой встал основной вопрос: означает ли поражение Каталонии конец войны в целом, или следует сопротивляться, опираясь на ресурсы центрально-южной зоны? Ответ на этот вопрос зависел от настроений командования армии в оставшейся части республики и от позиции Англии и Франции.

В республиканском лагере вспыхнули разногласия. Еще в Каталонии Асанья заявил Негрину, что он не поддерживает политики продолжения войны и эмигрирует во Францию только для того, чтобы подать в отставку. Но президент, уже давно потерявший веру в победу, хотел привлечь на свою сторону и военных, которые должны были обосновать точку зрения главы государства. Временно обосновавшись в испанском посольстве в Париже, Асанья пригласил на совещание Рохо, Идальго де Сиснероса и генерала Хурадо, которого в начале февраля успели назначить командующим всеми частями Народной армии в Каталонии. Рохо нарисовал мрачную картину, а два других военачальника ограничились перечислением остающихся в распоряжением республики военных сил и средств. Асанья попросил всех трех участников совещания изложить свои соображения в письменном виде, но Хурадо и Идальго де Сиснерос отказались, сославшись на то, что такое поручение им может дать только премьер или военный министр (мы помним, что Негрин совмещал обе должности). Рохо согласился, хотя и не подозревал, как Асанья использует его точку зрения.