Книга Миклухо-Маклай. Две жизни "белого папуаса" - Даниил Тумаркин

Лето 1888 года, с 18 мая по 26 августа, Маргерит с сыновьями и «няней» Марией провела в Малине[992]. Здесь она познакомилась с матерью Николая, которая «нежно и с любовью» приняла его вдову. «У нее такое же лицо, как у моего любимого, — записала Маргерит в день приезда, — она так похожа на него, так похожа, что я не могу смотреть на нее, не думая о нем»[993]. Екатерина Семеновна прихварывала и ездила лечиться к докторам в Киев, но по-прежнему искусно управляла разросшейся семьей, все члены которой приехали летом отдохнуть в Малин. Только тут Маргерит впервые увидела Александра Мещерского, который прибыл 17 августа в Малин, чтобы навестить семью своего старого друга и познакомиться с его вдовой.

Бегло ознакомившись с достопримечательностями Киева и Москвы, Маргерит и ее спутники 31 августа прибыли в Петербург. Началась подготовка к длительному путешествию. Теперь главной заботой вдовы Миклухо-Маклая было добиться скорейшего издания его трудов. Как она утверждала впоследствии, П.П. Семенов обещал ей, что первый том дневников выйдет в свет «следующей весной» и будут приняты надлежащие меры для подготовки к печати других трудов. Сфотографировавшись с сыновьями на память в Петербурге, она отправилась на готовый к отплытию пароход «Траве».

23 сентября (5 октября) Маргерит простилась с Михаилом — и с Россией — в Кронштадте. Через две недели путешественники прибыли в Лондон, где их любезно встретили старшая сестра Маргерит, вышедшая замуж за брата ее первого мужа, и его родственники. Мария по-прежнему отлично справлялась со своими обязанностями, но Маргерит решила, что она будет «чужой» в Австралии. Поэтому друзья помогли ей нанять бонну-англичанку. Марию пришлось отправить обратно в Россию[994].

В конце декабря 1888 года леди Маклай, как ее стали называть в Англии и Австралии, с сыновьями и новой бонной отплыла из Портсмута в Сидней на пароходе «Аркадия». Незадолго до этого в журнале «Наблюдатель» появилось стихотворение известного журналиста, поэта и бытописателя Москвы Владимира Гиляровского «Памяти Н.Н. Миклухо-Маклая»[995]:

Он в душной больнице один умирал, Жестоко пред смертью страдая. Но в грёзах порою пред ним возставал Далекого моря рокочущий вал И берег цветущий Маклая. Он видел: в широкой, туманной дали Полоска блестит золотая — То берег неведомый новой земли… Он видел: летят по волнам корабли На берег цветущий Маклая. И рвался он жаждавшей воли душой Из нашего бедного края, Из этой столицы туманной, сырой, На южное море, под свод голубой, На берег цветущий Маклая. В приюте усопших, меж разных могил, С крестом есть могилка простая. Там, в снежных сугробах, навеки почил, Кто новую землю на юге открыл И берег цветущий Маклая.

Дон Кихот на Тихом океане

«Для оценки деятельности и заслуг покойного Миклухо-Маклая не наступило еще время», — писал в 1888 году В.И. Модестов[996]. С тех пор прошло больше столетия, и теперь можно высказать некоторые суждения, хотя их затрудняют многообразие деятельности путешественника и плотная пелена легенд, преданий и просто небылиц, которая заслоняет его подлинный облик. «В газетах печатают интервью, которые он не давал, — подчеркивал в июле 1886 года корреспондент немецкоязычной петербургской газеты. — И пишут о нем, что угодно: одни — что он людоед, поедающий каждый день на завтрак кого-нибудь из своих подданных, другая крайность — авантюрист, который вообще не был на Новой Гвинее. Внешность описывают по-разному, а возраст произвольно — от 30 до 60 лет. Эти газетчики вообще не видели Миклухо-Маклая»[997]. Даже почтенный датский литературовед Георг Брандес, который посетил больного путешественника в ноябре 1887 года, не удержался от нелепой выдумки, написав в книге, изданной по возвращении из России, что на «своем» острове таморусс имел гарем из 147 туземных жен[998].

Волна вздорных вымыслов коснулась и вдовы «белого папуаса». В марте 1899 года петербургская газета «Народ», ратующая за неограниченное самодержавие, оповестила читателей, что «17-го марта скончалась Татьяна Ивановна Миклухо-Маклай, вдова известного путешественника и естествоиспытателя Н.Н. Миклухо-Маклая. Покойная была еще не старою женщиною. Она сопровождала своего мужа в его путешествиях, делила с ним все труды и опасности»[999]. К счастью, Маргерит, которая почти на полвека пережила своего супруга[1000], едва ли узнала о своих «похоронах».

Итак, кто вы, доктор Миклухо-Маклай?

«Тамо русс» — один из последних в истории мировой науки известных натуралистов широкого профиля, который не только поставил в центр своих исследований человека и проявления его культуры в рамках географической среды, но и активно работал в отраслях естествознания, непосредственно не связанных с этой проблематикой (океанография, геология и др.). Разумеется, за столетие далеко продвинулись вперед все науки, которыми занимался «белый папуас», так что его труды представляют теперь интерес главным образом для историков этих научных дисциплин. Зато жизненный путь и сама личность Миклухо-Маклая характеризуют его как одного из самых замечательных людей богатого талантами XIX века. «Время убирает ненужное, — резонно считает известный медик и литератор, профессор М.И. Буянов, — поэтому образ этого человека сейчас интереснее, чем его труды»[1001].