Книга Франкенштейн. Подлинная история знаменитого пари - Перси Биши Шелли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миссис Шелли, в ответ на Ваши дружеские советы, просит передать Вам, что не намерена соглашаться на прежние условия Лекингтонов479; но, если они примут ее условия, ей будет неловко с ними расстаться; если бы Вы были ее издателем, она проявила бы точно такую же деликатность. Нечего и говорить, что если Лекингтоны окажутся несговорчивы, она послушается меня и предложит свою книгу480 Вам.
Я вижу, что в «Розалинду и Елену» вкрались опечатки, тем более досадные, что это – опечатки смысловые. Если нам грозит 2-е издание, я их исправлю.
Я прочел Ваш «Олтам», поэму Китса и сочинения Лэма481. Что касается второй, то прочтение ее я вменяю себе в немалую заслугу, ибо автор, как видно, ставил себе целью, чтобы никто не мог дочитать ее до конца. Однако там много проблесков высочайшей поэзии; и все, что написано, мог написать только поэт. Если бы он издал страниц 50 отрывков, я восхищался бы Китсом как поэтом более, чем следует; сейчас этой опасности нет. – В «Олтаме» Вы меня удивили и восхитили. Это – простая повесть, рассказанная без всякой эффектации, и к тому же чистым и энергическим английским языком, что весьма редко. Вы, как видно, недаром изучали наш язык; но мне, вероятно, следовало дождаться «Инезильи».
В тот же день, что и Ваше письмо, я получил весть о событиях в Манчестере482, и негодование еще кипит во мне. Я с нетерпением жду, как страна ответит на кровавые убийства, совершенные угнетателями. «Нет, нужно что-то сделать; что – не знаю»483.
В посылке (которую я прошу послать понадежнее, по всем правилам, переслав мне накладную, чтобы она дошла за 6 недель, а не за 12 месяцев) прошу прислать «Греческую грамматику» Джонса484 и немного сургуча. Экземпляры каждой из моих книг прошу посылать следующим лицам: мистеру Ханту, Годвину, Хоггу, Пикоку, Китсу, Томасу Муру, Хор[ейсу] Смиту, Лорду Байрону (в адрес издателя Меррея).
Преданный Вам и благодарный
Перси Б. Шелли
Получение всего мной посылаемого прошу Вас подтверждать.
Томасу Лаву Пикоку
Ливорно, 9 сентября 1819
Дорогой Пикок!
Посылаю Вам трагедию485 на адрес Стэмфорд-стрит, так как боюсь, что Вам неудобно получать на Индиа-хаус столь объемистые пакеты. Вы увидите, что я трактовал сюжет иначе, нежели Вы предлагали, и поймете, почему он не поддается иной трактовке. Дело в том, что, когда я получил Ваше письмо, пьеса уже печаталась, и она написана так, что против ее сюжета не может возникнуть возражений. Как Вам известно, на чопорной французской сцене представляют «Эдипа»486 – пьесу гораздо более нескромную, чем моя. Признаюсь, я питаю некоторые надежды, и кое-кто из здешних друзей уверяет меня, что для этого есть основания.
Очень благодарен Вам за газеты, содержащие важные и страшные вести из Манчестера. Это словно отдаленный гром надвигающейся ужасной грозы. Как и перед французской революцией, наши тираны пролили кровь первыми. Пусть только их омерзительные уроки не будут усвоены с такой же готовностью! Я по-прежнему думаю, что дело не дойдет до схватки, пока финансовое положение не столкнет лицом к лицу угнетателей с угнетенными. Прошу Вас сообщать мне самые свежие политические новости, какие покажутся Вам важными в это тревожное время.
Неизменно преданный Вам
П. Б. Ш.
Письмо я посылаю на Индиа-хаус, а трагедию – на Стэмфорд-стрит.
Лорду Байрону
Пиза, 26 мая 1820
Дорогой лорд Байрон!
Возвратясь из поездки в горы, я нашел Ваше письмо. Клер говорит, что уже ответила на ту его часть, которая касается Ваших с ней разногласий относительно Аллегры; это избавляет меня от тяжкой необходимости писать о делах, в которых я, как видно, не имею влияния ни на нее, ни на Вас. Жаль, что в Вашем письме Вы так жестко говорите о Клер – ведь ей поневоле пришлось его прочесть; и я убежден, что Вы напрасно думаете, будто она хочет помешать Вашим планам относительно Аллегры, – даже просьбы, которые Вам докучают, являются следствием нрава доброго и привязчивого. Она согласилась отказаться от поездки в Равенну – что действительно было бы большем неудобством для Вас и для меня, но в чем я не мог ей отказать, принимая во внимание цель ее поездки. При встрече я объясню Вам некоторые кривотолки, имеющие касательство к Аллегре, и тогда, я полагаю, Вы поймете тревогу Клер. Какие письма она Вам пишет, я не знаю; возможно, что они способны вызвать раздражение, но во всяком случае лучше прощать слабому. Я не говорю – и не думаю, – что Ваши решения неправильны, но только высказывайте их мягко и, очень прошу, не ссылайтесь на меня.
Я прочел Вашего «Дон Жуана»487 и вижу, что Ваш издатель опустил некоторые из лучших строк. Впрочем, о личных выпадах, хотя они и кажутся мне чрезвычайно сильными, я не сожалею. Как ужасна буря на море, а оба отца – как правдивы, и в то же время какой контраст!488 Сам Данте едва ли мог бы написать лучше. А к концу какими лучами божественной красоты Вы озарили обыденность сюжета! Любовное письмо со всеми подробностями489 – это шедевр изображения человеческой природы, блистающий вечными красками человеческих чувств. Где Вы научились всем этим секретам? Я хотел бы пойти в обучение туда же. Не могу сказать, что в такой же мере одобряю то, как письмо было использовано; или что жестокая насмешка над нашей слабостью, которая тут проявилась, представляется мне вполне достойной Вашего гения. Но сила изображения, его красота и остроумие искупают это – прежде всего потому, что опровергают. А может быть, глупо желать, чтобы совсем уж нечего было искупать? Моя трагедия покажется Вам менее ужасной, чем Вы ожидали. Во всяком случае, она реальна. Если б я знал, что Вы пожелаете ее прочесть, я послал бы Вам экземпляр, так как я напечатал ее в Италии и послал в Англию для
