Книга Тейлитэ-2. Меч Баа Ци - Алексей Тырышкин

Князь только вздохнул, неодобрительно покачал головой, поднял к губам персональный рожок и загудел в него что есть мочи. Через минуту издали в ответ раздался такой же протяжный звук рожка. Вызов на поединок был принят.

– Если он тебя побьёт, от магии Гира Трисмегаса нас уже ничего не спасёт, – мрачно сказал Страшила.

– Если я его побью в поединке, – деланно вздохнул Баа Ци с видом уставшего взрослого, что повторяет в сотый раз глупому ребенку очевидные вещи. – То и грандиозного махача можно будет избежать. А магия… На вот, держи, пока бесплатно, по акции!

Вахтер протянул Страшиле свой барабан, сверстанный из кожи филейной части убитого магистра Фурры. Памятуя об этом, князь принял предмет с легкой брезгливостью.

– Вот тебе барабанчик мой волшебный, – голосом героя волшебной сказки проговорил Баа Ци. – Как случится злым колдунам напасть, застучи в него тревожно-тревожно… А там и помощь придёт. Ага?

– Ты чё, прикалываешься? – вспылил Страшила. – Там, у Ордена Гир, мать твою! Орден и без него ещё та сила! Но пока ты с нами находишься, Гир хотя бы не распоясается на полную, не сожжёт нас Чёрной Грозой, не распылит Плазменной бурей, ты каким-то образом сдерживаешь его умения. Но если он тебя уработает, то и нам всем стопроцентная хана. Как тут барабанчик поможет?! Не надо рисковать, дурнина ты…

Баа Ци только улыбнулся, заскакивая на услужливо поданного коня, уже в седле повернулся к князю, принимая попутно копьё от Мараша. Затем показал Страшиле некий знак свободной рукой и дёрнул поводья.

– Что это он там показал? – не понял Мараш.

– Знак благословения Баа Ци, – пробурчал со злобой Страшила и тут же треснул по рукам воеводу, поскольку тот немедленно решил повторить сей благословляющий жест – сжал кулак с вытянутым средним пальцем. – На себе не показывай! Плохая примета – зубов не будет!

Передние ряды чинно расступились, выпуская всадника в чёрном плаще на вороном коне, что в несколько прыжков оказался посередине грядущего поля брани меж двух войск. А навстречу на белом коне выезжал в сверкающих доспехах с закрытым шлемом Ордена противник. Сам Гир Трисмегас, видимо, даже не сомневаясь, кто и кого вызывает на поединок от Хвойного княжества.

– Опять эти бессмысленные телодвижения, – лениво произнес Трисмегас, едва их кони сблизились достаточно, чтобы бойцы могли слышать друг друга. – У тебя появился ещё один меч, который ты жаждешь потерять?

– Представь себе, – коротко ответил Баа Ци.

– Вольному воля, – после некоторой паузы ответил Трисмегас. – Ну что же, начинаем поединок?

– Начинаем! – крикнул в ответ Баа Ци, еле справляясь с горячим конем, что танцевал под ним, свирепо раздувая ноздри. Оба войска в преддверии захватывающего зрелища заорали, заголосили в поддержку своих бойцов, ударили мечами по щитам. Всадники разъехались, высвобождая жальные копья. В отличие от таранных, что вышибали врага со скаку, эти были покороче и потоньше, и били ими поединщики, точно гарпуном, размахнувшись оружной рукой, прицельным ударом в слабозащищенные участки тела противника.

Кони помчались друг к другу, бойцы привстали на стременах, изготовив и копья на замахе, и щиты для парирования. Сшиблись!

С грохотом посыпались куски разбитых щитов, копья, сломанные о доспехи, полетели на землю, в руках у Баа Ци уже оказался чекан, он успел дважды ударить по шлему Трисмегаса, пока тот выхватывал меч из ножен. Тот в ответ изловчился, перекинул ногу через седло и, упершись руками о переднюю луку, врезал сапогом в голову противника. Вахтер вылетел из седла от удара, рухнув едва ли не под копыта своего скакуна. Благо, умная скотина аккуратно отпрыгнула, не наступив на седока. Спешенный боец уже был на ногах, готовый продолжать схватку. Его противник, как и подобает рыцарю, тоже спешился. Сторона Ордена одобрительно загудела, подметив благородство данного поступка.

В качестве оружия пешего боя Гир Трисмегас выбрал шестопер. Так и встал, изготовясь к схватке, пока Баа Ци с руганью стаскивал помятый шлем с головы. Откинув прочь побитую железку, встряхнул немытой шевелюрой, сверкнул злобным взглядом по сторонам, заставив отшатнуться передние ряды пехотинцев Ордена. Те уже были наслышаны о неистовом колдуне Баа Ци, что поднимал в атаку висельников.

Гир Трисмегас принял боевую стойку, взмахом кисти приглашая атаковать. Вахтер направился к нему крадущимся шагом, держа правой рукой меч, а чекан левой. Не дойдя трех шагов, внезапно извернувшись всем телом, Баа Ци метнул свой серебряный топорик прямо в голову противника. Чекан грянул о шлем, пробив его в районе виска, разлетелся от удара на куски. В пробоине мгновенно показалась кровь, брызнувшая тонкой струей.

Кайсары и джелоны завыли по-волчьи, что заменяло им выражение крайней степени радости. Баа Ци, не давая сопернику расслабиться, мгновенно пошел вперед, умело и быстро нанося рубящие удары, от которых Трисмегас едва успевал отбиваться. Он постепенно отступал к своим, оставляя за собою кровавую дорожку. Ещё пару раз меч с грохотом ударил по доспехам, к счастью для главы Ордена – не пробив. Впрочем, и его ответный выпад в живот противника, которым он сумел отбросить прочь назойливого Баа Ци, пришелся лишь на укреплённую пластину. Оттого, отшагнув назад, тот даже не поморщился. Стороны воспользовались паузой для короткой передышки. И тот и другой работали на самых высоких скоростях, им требовалось время для восстановления сил.

– Ну давай же, руби меня, – злобно процедил Трисмегас. – Ни к чему это не приведет. Я получу рану, которая тут же затянется. А ты получишь очередное Проклятие. Ты лишился любви, ты лишился разума… Что будет третьим? Жизнь?

– Я не лишился ни разума, ни любви, дурень, – мягко ответил Баа Ци. Но с такой мягкостью обычно говорит крестьянин с поросенком, чтобы успокоить перед забоем. – Я их не лишился, я их передал.

– Кому? – усмехнулся Трисмегас. Потом до него дошло – кому. И он с рыком бросился вперед, яростно колотя противника шестопером. Но как бы скор и силен он ни был, Баа Ци с легкостью блокировал все его удары, завернув шестопер отработанным приёмом, увёл клинок к поясу, рубанул по бедру, заставив врага заорать от боли и припасть на колено.

– Когда мы встретились с тобою первый раз, гражданин неизвестная науке космическая тварь, – произнес Баа Ци, неторопливо прохаживаясь на расстоянии вокруг утратившего мобильность врага. – Ты был неуязвим. У тебя не было слабых сторон, а у меня их было полно. И ты побеждал, и мог победить окончательно. Но я попросту передал свои слабые стороны тебе. Я не утратил способность любить, я просто поделился этой способностью с тобой. И я не перестал мыслить и чувствовать, как человек, но я заставил тебя это делать.

– То, что эту девчушку… Эгирэ – то что ее полюбила часть меня, отъятая от общего сознания твоим первым ударом, это не говорит о том, что и я сам её любил, – ответил Гир Трисмегас, постоянно держа в зоне внимания лениво прохаживающегося врага, подозревая, что тот хочет усыпить его бдительность и внезапно атаковать.

– Да неужели, – усмехнулся с издевкой Баа Ци. – Я ведь немного бог мертвых, это свойство даёт иногда право возвращать к жизни убитых, давая второй шанс живым…