Книга Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

Омарейл почувствовала, как отчаянно забился пульс на шее. В горле пересохло. С Бордорой они разговаривали так давно! Что, если он передумал? Теперь доводы, которые они приводили в разговоре с ним, казались неубедительными. Гарантий не было никаких.

– Наша вера не допускает, – заявил мужчина, поглаживая свою белоснежную бородку, что так красиво контрастировала с глубоким синим цветом мантии, – чтобы между монархом и королевством была преграда. Как того не допускает и здравый смысл. Мы сейчас голосуем не просто за судьбу Ордора, но за будущее наших детей. Север Бордора во благо и от лица Успада голосует «за». Протяни руку.

Принцесса выдохнула. Они с Дарритом улыбнулись друг другу и снова устремили взгляд на Патеров.

– Госпожа Дольвейн, – произнес Белория.

Единственную женщину-Патера Омарейл могла видеть только в профиль. Та была примерно того же возраста, что и Сова, но немного полнее. Черты ее лица были правильными, что подчеркивал сдержанный макияж, в темных волосах блестели драгоценности, дополнявшие сложную прическу. Темно-синяя мантия удивительно шла госпоже Дольвейн, подчеркивая яркие голубые глаза.

Омарейл пыталась угадать эмоции женщины, но ей это не удавалось. Глаза равнодушны, лицо бесстрастно. Действительно ли Ил справился со своей миссией?

– Сострадание к судьбе принцессы и долг перед народом велят мне сделать лишь один возможный выбор. Я счастлива, что жена моего покойного брата наконец дала возможность даровать свободу наследнице. Шиет Дольвейн во благо и от лица Тоблаудана голосует «за». Приумножать деяниями.

Сделав долгий выдох, Омарейл убрала с лица прядь, что из-за ветра упрямо лезла в глаза.

– Господин Тоберон.

Теперь было время узнать, все ли правильно сделал Даррит. Омарейл заметила, как Белория взглянул в глаза мужчине, сидевшему на соседнем кресле.

– Вся эта шумиха утихнет, только если у принцессы будет законное основание покинуть башню. Поэтому Рон Тоберон во благо и от лица Клоустена голосует «за». Все мы под солнцем.

Белория кивнул. Затем он окинул внимательным взглядом всех присутствующих. Отчего-то Омарейл занервничала еще сильнее, чем когда голосовали предыдущие Патеры.

– Мое мнение на этот счет неоднозначное, – заявил Ил. – Не хотелось бы бросать хворост в уже разгоревшийся огонь. Но и не воспользоваться возможностью нормальной жизни для Ее Высочества и для всего королевства – тоже глупо. Я долго взвешивал все доводы, и, не без труда, пришел к решению. Ил Белория, – во время короткой, но томительной паузы, повисшей после этого, Омарейл нервно сжала руки в кулаки, – во благо и от лица Нортастера голосует «за». На благо Ордора.

К принцессе вернулась способность дышать. Половина Патеров поддержала отмену предсказания. Ил их не подвел. Оставалось совсем немного.

– Господин Дженна.

С живым лицом и сияющими глазами Дженна, их первый Патер, так разительно отличался от сдержанного и закрытого Белории. Не ошиблись ли они, не переоценили ли важность карточного долга?

– Долг, – громко произнес Патер Агры, – велит мне сделать выбор, который уже поддержало большинство моих коллег. Джан Дженна во благо и от лица Агры голосует «за». Иди на Свет.

– Господин Боргейн.

Омарейл задержала дыхание. Патер Лебрихана обещал проголосовать так, как это сделают другие. Большинство уже высказалось за отмену указов, связанных с предсказанием. Поддержит ли он?

– Для Ордора Королева, отделенная стеной от своих подданных, – трагедия. Я считаю, мы должны воспользоваться выпавшим шансом и избавить будущую правительницу от бремени, а народ – от мрачной судьбы. Пантеон Боргейн во благо и от лица Лебрихана голосует «за». Я сохраняю.

Омарейл выдохнула. Белория кивнул и перевел взгляд правее. Двое. Их осталось двое. Всего два Патера до свободы Омарейл.

– Господин Таммит.

Патера Астрара принцесса не видела – он сидел к ней спиной, – но зато видела, как пристально на него смотрел Белория. На таком расстоянии, да еще пытаясь оставаться незамеченной, она не могла разобрать, применял ли Ил свой дар, но то, что он не сводил взгляда с Таммита, было точно.

– Я согласен с вами, коллеги, – произнес мужчина, – будущая Королева не должна жить взаперти. Я считаю, что принцесса Омарейл должна отречься от престола в пользу принцессы Севастьяны. Именно принцесса Севастьяна должна стать нашей будущей правительницей. Толк Таммит во благо и от лица Астрара голосует «против». Мой свет для вас.

Кажется, никто сперва не понял, что произошло. Голос Патера оставался ровным, даже благожелательным, и все ожидали солидарности с другими членами Совета. Белория подался вперед.

– Господин Таммит, – позвал он, а затем повторил: – Господин Таммит.

– Да, господин Белория? – услышала Омарейл, в то же время ощущая, как проваливается в бездонную яму.

– Могу я получить ваше полное внимание, господин Таммит? – с явным раздражением произнес Ил. – Это крайне важный вопрос. Практически все присутствующие здесь проголосовали за отмену предсказания. Вы уверены, что не совершаете ошибки?

– Мое решение взвешенно и обдуманно, – заявил Таммит.

– Господин Таммит, – вновь позвал его Белория, и Омарейл поняла, что Патер Астрара избегал встречаться со своим коллегой взглядами, что затрудняло воздействие на него дара эксплета.

– И я полагаю, мы разобрались с тем, зачем собрались, – Таммит встал. – Поэтому, с вашего позволения, я хотел бы выйти, скоро начнется свадебная церемония.

С этими словами он поспешно выскочил в коридор. Белория попытался остановить его, тоже поднявшись на ноги, но Патер Астрара оказался проворнее.

Ил оглядел оставшихся. Его взгляд был расчетливым и внимательным.

– Господа, благодарю за ваше единодушие.

Сказав это, он тоже вышел из Часового зала. Другие Патеры начали растерянно вставать со своих мест. Кто-то переговаривался, кто-то молча покидал помещение.

Омарейл не могла даже пошевелиться. Ей казалось, что в груди образовалась пустота.

Щелкнула большая стрелка часов, переместившись на цифру «2». Весь Совет едва ли занял десять минут. Десять минут, чтобы разрушить все, к чему Омарейл и Даррит шли эти месяцы.

Норт взял ее за руку, увлекая за собой.

– Пойдемте, нам пора.

И они возвратились в комнату с часовым механизмом, где из стороны в сторону качался маятник, мягко тикая.

Тик-так. Тик-так.

Время было безжалостно к ним, заставляя спешить и, возможно, совершать ошибки. Теперь они имели столько времени, сколько хотели, но что с ним делать, если Совет уже принял решение и точка в истории поставлена?

Иронично, что в то время, когда принцесса Омарейл пыталась бороться со слезами, другие двое в этом городе улыбались. Повод у них был один, а вот причины разные.