Книга И плачут ангелы - Уилбур Смит

Не сводя глаз с секундной стрелки, Тунгата заговорил в микрофон:

— Минометы, приготовиться к стрельбе осветительными снарядами!

— Минометы готовы!

Минутная стрелка завершила круг и пошла по второму.

— Минометы, огонь! — приказал Тунгата.

Из леса за его спиной раздались глухие удары трехдюймовых минометов и свист взлетающих в небо мин. В высшей точке траектории взорвались и повисли на крохотных парашютах осветительные снаряды, излучая резкое синеватое сияние. На прогалине стало светло, как на освещенном прожекторами стадионе. Посреди открытого пространства группа бегущих людей была захвачена врасплох и застыла под ослепительным светом, отбрасывая черные тени, плотные и тяжелые, как камень.

Спецназовцы мгновенно залегли — вот только укрыться было негде. Распластанные по земле тела выделялись на плоской поверхности бугорками. Впрочем, их почти сразу же скрыли густые клубы пыли и комья земли, взметнувшиеся вокруг.

Прогалину окружали шестьсот человек, и все они палили из автоматов по скорчившимся посреди открытого пространства фигурам. В непрерывном грохоте стрелкового оружия раздавались взрывы мин, и поднятые ими вихри пыли клубились в резком свете осветительных снарядов.

На прогалине не могло остаться ничего живого. Родезийцев давно должно было разорвать на куски пулями и осколками, но огонь продолжался, минута за минутой. Все новые и новые осветительные снаряды взмывали в небо, сияя ослепительным голубым светом.

Тунгата медленно осмотрел в бинокль клубящуюся завесу дыма и пыли. Не заметив никаких признаков жизни, он поднес микрофон к губам, собираясь отдать приказ о прекращении огня, — и вдруг перед окопом, всего в двухстах шагах от Тунгаты, из клубов пыли появились две призрачные фигуры.

По пояс в густом дыму минных разрывов, они бежали плечом к плечу, один черный, другой белый, и в ярком сиянии осветительных снарядов казались жуткими чудовищами. Громадный матабеле потерял каску, и круглая бритая голова отсвечивала, как пушечное ядро. Оскаленный в крике рот открывал белоснежные зубы, из глотки вырывался мощный рев, перекрывающий даже грохот оружия. Лицо белого покрывали коричневые и зеленые полосы камуфляжной краски, но сквозь изодранную куртку проступала бледная кожа груди и плеч.

Они бежали вперед, стреляя на ходу, и в Тунгате шевельнулся суеверный ужас, который он так презирал в своих бойцах: эти двое были словно заколдованы, и шквал огня не наносил им ни малейшего вреда.

— Убейте их! — невольно завопил Тунгата.

В ответ короткая очередь из винтовки «ФН» срезала верхушку насыпи перед окопом Тунгаты.

Он нырнул в траншею и помчался к ближайшему пулеметному гнезду.

— Целься как следует! — закричал Тунгата.

Пулеметчик дал длинную очередь, но двое спецназовцев по-прежнему бежали вперед, целые и невредимые.

Тунгата оттолкнул пулеметчика в сторону и занял его место. Бесконечно долгие секунды он внимательно вглядывался в перекрестие прицела, осторожно подправляя наводку ствола, и только потом выстрелил.

Громадный матабеле отлетел назад, будто сбитый машиной. Пули разорвали гиганта на части, как ураган разносит на куски соломенное чучело, и родезиец рухнул на землю.

Второй спецназовец продолжал бежать вперед, стреляя и выкрикивая неразборчивые проклятия. Тунгата навел пулемет на него, помедлил долю секунды, проверяя прицел, и отчетливо увидел сквозь прорехи в одежде белую кожу и устрашающе раскрашенное лицо.

Тунгата нажал на гашетку, тяжелый ствол задергался, потом механизм заело, и пулемет смолк.

Тунгата застыл на месте, охваченный суеверным ужасом: белый продолжал бежать. Винтовку он выронил, на одном плече зияла рана, рука беспомощно болталась, и все же родезиец стремительно приближался.

Вскочив на ноги, Тунгата выхватил из кобуры на поясе пистолет. Бегущий уже был в десяти шагах от окопа. Тунгата поднял «Токарев» и нажал на спусковой крючок — пуля ударила в обнаженную белую грудь. Родезиец упал на колени, не в силах двинуться, хотя и старался изо всех сил: он тянулся к врагу уцелевшей рукой, беззвучно раскрыв окровавленный рот.

Вблизи, несмотря на толстый слой камуфляжной краски, Тунгата узнал того самого человека, которого видел в незабываемую ночь в миссии Ками. Секунду противники смотрели друг другу в лицо, потом Роланд Баллантайн упал ничком.

Постепенно шквал огня над прогалиной затих. На негнущихся ногах Тунгата Зебиве вылез из окопа, подошел к упавшему родезийцу и ногой перевернул тело на спину — к его изумлению, веки Баллантайна дрогнули и медленно открылись. В резком свете осветительных снарядов зеленые глаза горели ненавистью.

Тунгата присел рядом с поверженным противником и тихо сказал по-английски:

— Полковник Баллантайн, я очень рад снова с вами встретиться.

Склонившись вперед, он приставил дуло «Токарева» к голове родезийца, в дюйме от уха, и выстрелил Роланду Баллантайну в висок.

Отделение спинальной травмы госпиталя Сент-Джайлс стало для Крейга убежищем, куда он с благодарностью скрылся от мира.

Крейгу Меллоу повезло гораздо больше, чем другим пациентам, — ему пришлось пережить лишь два путешествия подлинному, выкрашенному зеленой краской коридору: колесики каталки поскрипывали вразнобой, сверху склонялись закрытые хирургическими масками лица медсестер, двойные двери в конце коридора распахивались, и в ноздри ударяла вонь антисептиков и наркоза.

Во время первой операции хирурги сделали на культе толстую подушку из кожи, на которую можно будет надевать протез. Во второй раз они вытащили большую часть осколков, застрявших в паху, ягодицах и спине. Несмотря на все попытки найти какую-то физиологическую причину паралича нижних конечностей, врачи так ничего и не обнаружили.

Как и положено молодому здоровому организму, изувеченное тело быстро восстанавливалось после операций, однако протез из пластика и нержавеющей стали стоял возле кровати без дела, а руки Крейга наливались мускулами от постоянных упражнений. В просторном старом здании и в больничном саду Крейг быстро обнаружил укромные местечки. Большую часть дня он проводил в терапевтической мастерской, где работал, сидя в инвалидной коляске. Он полностью разобрал свой «лендровер», перебрал мотор, отшлифовал коленвал и расточил цилиндр, а также сменил управление на ручное и переделал водительское сиденье, чтобы легче было садиться в машину и выходить из нее только при помощи рук. За передним сиденьем вместо стойки для ружей Крейг сделал подставку для сложенной инвалидной коляски, потом перекрасил «лендровер» в темно-красный цвет.

Закончив переделку машины, он взялся вытачивать стальные и латунные детали для яхты, часами не отходя от токарного станка. Крейг обнаружил, что, если руки заняты, в голову не лезут воспоминания, и поэтому целиком сосредоточился на работе, вытачивая шедевры из дерева и металла.

По вечерам он читал и писал, но никогда не интересовался газетами и не смотрел телевизор в комнате отдыха, а также не участвовал в разговорах других пациентов о войне или в обсуждениях сложного процесса мирных переговоров, на который вначале возлагали огромные надежды и который так ни к чему и не привел.