Книга Готический роман. Том 2 - Нина Воронель

– Довольно, Серж! – прозвучал совсем рядом жесткий голос Зильке. – Порыгали немного и хватит.

Из сумрачных недр зала в их сторону направился четкий цокот женских шагов, сопровождаемых немолодым мужским шарканьем. Отпустив Инге, Карл поспешно толкнул дверь обратно, оставив только узкую щелочку, которая давала ему возможность обзора лишь ограниченного сектора зала с алтарем в центре. Через какую-то долю секунды в этот сектор вплыли Зильке и Мастер, превращая страшную сцену бойни в произведение искусства – так удивительно тонко цвет их балахонов гармонировал с кровавыми лужами, быстро натекающими вокруг трупов. Глядя на простертые на полу бездыханные фигуры в белом, над которыми словно парили два крылатых малиновых ангела смерти с кадилами в руках, Карл не успел озадачиться – что за кадила? – как в ноздри ему ударил приторный запах бензина. Так это вовсе не кадила, а простые бидоны с бензином, которым оба ангела щедро поливали трупы.

Наконец Зильке отшвырнула бидон и оглядела вереницу поверженных тел, кое-кого чуть подтолкнула носком туфли – вероятно, чтобы убедиться, что живых среди них нет.

– Кажется, все отправились на Сириус, так что и нам можно в путь.

И обернулась к Мастеру:

– А где бумаги?

Он, не отвечая, стоял перед ней, прижимая к груди свой бидон, как любимое дитя. Карлу показалось, что он может в любую минуту потерять равновесие и рухнуть на пол рядом с другими.

– Черт побери, Серж, вы, кажется, совсем расклеились! – фыркнула Зильке. – Где все документы?

Все так же молча он вынул из кармана балахона пачку разноцветных листков и застыл, зажав их в безвольно повисшей руке. Зильке процокала каблучками в его сторону и, подойдя вплотную, выдернула листки из его вялой ладони.

Бегло просмотрев их, она сунула всю пачку куда-то под балахон, взяла Мастера за плечи и развернула к себе лицом:

– Тут только копии счетов, а где секретные коды?

Мастер уставился на нее, словно не понимая, чего она от него добивается. Глядя на него, можно было поверить, что он близок к обмороку. Но у Зильке он не вызывал ни крохи сочувствия:

– Серж, я спрашиваю, где секретные коды?

Мастер смотрел на нее с тем же странным напряжением, словно смысл ее слов до него не доходил. Она начала раздражаться и, не сдерживаясь, сильно тряхнула его за плечо. Он громко икнул.

– Перестаньте дурить, до взрыва осталось чуть больше десяти минут. Вспомните, где секретные коды?

Похоже, в сознании Мастера что-то забрезжило, и он неверной шаркающей походкой двинулся к алтарю. Там он, словно слепой, начал шарить по нижнему зазору между деревом и бархатной обивкой, пока под его пальцами, щелкнув, не открылся крохотный потайной ящичек. Мастер прицелился, чтобы выудить из ящичка какой-то предмет, но промахнулся. Он попробовал еще пару раз, но промахивался опять и опять. В конце концов Зильке это надоело, она отодвинула Мастера плечом и принялась за дело сама. Наблюдая за нею, Карл сообразил, что ящичек не так-то прост, а сделан с секретом – стоит слегка коснуться его края, как он мгновенно захлопывается. Секунду поразмыслив, она опять сунула руку под балахон и вытащила оттуда маленький пистолет.

Мастер тяжело опустился на ведущие к алтарю ступени и спросил:

– А тебя совсем не тошнит?

– Какая разница, тошнит, не тошнит, когда через несколько минут тут все разнесет в клочья?

– Нет, не говори! Ты молодец, что так легко это перенесла.

– Первый раз всегда бывает трудно, а потом привыкаешь, – рассеянно ответила Зильке, перекладывая пистолет из правой руки в левую.

– Так у тебя это уже не первый?

– Да нет, уже третий. Первый раз мне пришлось проводить ликвидацию на Карибских островах, второй – в пустыне Невада. Там, страшно вспомнить! Народ оказался крутой, меня чуть не прикончили.

– А у них там что стряслось?

Она зацепила ящичек рукояткой револьвера, зажатого в левой руке, а правую ловким маневром сунула внутрь, чтобы тут же выдернуть.

– Да ничего особенного, всегда одно и то же. Что там, что здесь. Полиция слишком близко вышла на след, и надо было прятать концы. Пришлось всех убрать и взорвать, лучшего способа пока никто не придумал.

На этот раз операция ей удалась – прижатый рукояткой ящичек защелкнулся слишком поздно, оставив в ее ладони маленький серебристый шарик. Поворачивая его между указательным и большим пальцем, она спросила:

– Так ты говоришь, тут все секретные коды?

– Все до единого, я сам проверил, – успокоил ее Мастер.

Зильке, как видно, ему поверила – слегка закинув голову, она сунула шарик в рот и проглотила.

– Ты что, спятила? – удивился Мастер, намереваясь подняться со ступеньки. Но Зильке опередила его – быстро перебросив пистолет из левой руки в правую, она взвела курок и выстрелила почти в упор ему в висок. Ошметки красного, белого и коричневого брызнули во все стороны, оставляя разноцветные разводы на малиновом поле ее балахона.

– Прости, Серж, но таков приказ, – проговорила Зильке почти нежно и одним умелым движением освободилась от окровавленного балахона, который соскользнул вниз и прикрыл мягкими складками скорчившееся у ее ног еще дергающееся тело Мастера. Под балахоном на ней оказался очень льстящий ей элегантный шелковый костюм, лишь слегка изуродованный торчащей из кармана пачкой счетов.

– Готовься, – предупредил Карл, наблюдая, как на глазах преобразившаяся в современную деловую даму Зильке вытаскивает из ящика под алтарем светлую нейлоновую куртку под цвет костюму и изящную сумочку под цвет куртки. Она спрятала пистолет в сумочку и, набросив куртку на плечи, начала просовывать руки в рукава.

– Пошли! – скомандовал Карл и толкнул дверь ногой.

– Только не вздумай сопротивляться, Лиззи, – сказал он, выходя в зал с направленным на Зильке пистолетом.

Инге

Ужаснее всего был запах. Да нет, не запах даже, а вонь, в которой тошнотворная одурь свежепролитой крови смешалась с тяжелым духом экскрементов и с горьковатым привкусом предсмертного пота. А поверх всего острый запах обильно разлитого бензина. Эту вонь нельзя было ни перенести, ни отвергнуть, ни принять за галлюцинацию. Все остальное выглядело скорее, как дурной сон: слабоосвещенные зеркальные стены, бесконечно отражающие поверженные фигуры – неужели это люди? – в заляпанных чем-то красным – неужели это кровь? – белых саванах. А вверху, над простертыми телами, огромный, во всю стену экран, заполненный лучезарной картиной звездного неба, где одна звезда сияла ярче и призывнее других среди равно прекрасных подруг. Ореол вокруг этой звезды пестрел радужной россыпью переливчатых букв, сплетающихся в разные варианты слова «Сириус».

Где-то среди этих окровавленных тел валялось и тело Клауса, которого она, Инге, приволокла сюда своей волей против его. У него, бедняжки, воля была такая слабенькая, такая нежная, ее так легко было вывернуть наизнанку, вот Инге ее и вывернула, преследуя свои интересы. И не только доставила его в Каршталь, но провела сквозь заграждение их страшных кованых ворот и заманила в эту зеркальную ловушку – прямо в лапы смерти. Это она, она погубила Клауса, нисколько не заботясь о нем, а лишь преследуя свои, свои, свои! – личные интересы. И вот теперь он лежит перед ней мертвый, безответный, бездыханный, и будет так вечно лежать перед ее глазами – мертвый, бездыханный, бездыха—а-а-а-а-а!