Книга Война самураев - Кейра Дэлки

Государыня поклонилась ему и села неподалеку на камень, не смея заговорить.

— Ох, Кэнрэймон-ин, — вымолвил Го-Сиракава. Глаза его блестели от сдерживаемых слез. — Как странно повстречать здесь тебя — императорскую жемчужину — вне драгоценной шкатулки! Хотя, должен признать, одежды монахини не умалили твоей сказочной красоты.

Госпожа-монахиня вспыхнула и еще выше укрыла лицо рукавами.

— Владыка слишком добры. Каждый день я молю ниспослать мне видение Будды у этой калитки, зовущего отринуть сей суетный мир, но никак не чаяла вас повстречать. Я попала сюда, в это глухое место, за грехи моего рода, за свои грехи. Такая жизнь пристает мне как нельзя лучше.

Го-Сиракава кивнул:

— Пожалуй. В мире больше нет места тонким душам, подобным твоей. Он переменился. Мы надеялись, что утрата маленького императора всех образумит и вернет Японии мир. Боюсь, однако, что мир этот будет недолог. Властитель Камакуры — человек могущественный, но завистливый и жестокосердный. Он выслеживает своих братьев и одного за другим предает смерти. Как я понял, в его замыслах переместить столицу в Камакуру — место, далекое от изящества. Он все больше стесняет во власти государя, сидящего на Драгоценном троне, тогда как его самураи возвысились необычайно. Сказать правду, конец света и впрямь настал, ибо мир, каким мы его знали, исчез и никогда не вернется.

— Оттого-то я еще больше рада, что посвятила жизнь служению Будде, — ответила госпожа-монахиня. — Едва ли мое сердце вынесло бы большее горе.

— Подойди же, побудь со мной немного. Послушаем еще раз голоса птиц и помянем красоту былых дней.

Эпилог

Голос колокола в обители Гион звучит…

Так ушла слава Тайра, подобно палой листве, исчезающей под снегом, — память о них осталась, но никогда уж не блистали они в прежнем великолепии. Быть может, Царь-Дракон отчасти раскаялся в том, что обрек их на гибель, ибо с тех самых пор рыбаки Внутреннего моря стали находить в сетях чудных крабов, которых прозвали хэйкэ-гани, или крабами Тайра. С их панцирей смотрят навек запечатленные лики грозных самураев, и рыбаки непременно отпускают их в море, боясь накликать беду.

Что до Кусанаги, до сих пор неизвестно, какой из мечей — настоящий или поддельный — отправился на дно моря и какой ныне хранится в святилище Исэ. Судя по более поздним векам нескончаемых междоусобиц, Кусанаги так и не был возвращен в море, а Царь-Дракон не получил заветного подношения. А может, и получил, но было уже поздно. Может, как сказывал Син-ин, ключ судьбы лежит в людских сердцах, а их мощь сильнее, чем всякое колдовство, всякая молитва или проклятие.