Книга Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала - Владимир Чиков

Ваш Макс.

4.06.1954 г.»

Последние строки письма Григулевича глубоко тронули Короткова, и он показал его председателю КГБ генералу армии Ивану Александровичу Серову. Тот, с интересом прочитав письмо, спросил:

— Отчет он вам написал?

— Так точно, товарищ председатель. Он подготовил его на двухстах страницах. Да и работа была им проделана огромная. В третьем разделе отчета он хорошо проанализировал состояние советско-югославских отношений в период их кризисного противостояния. В ближайшие дни я доложу вам этот отчет в кратком изложении.

— И как же вы думаете дальше использовать его? — неожиданно задал вопрос Серов.

Коротков, знавший, что Серов всегда держал нос по ветру и во всем поддерживал при жизни Берии его линию, решил уйти от прямого ответа:

— Наверно, надо бы как-то поощрить его. Он же сделал для страны много полезного. Особенно в вопросах международных отношений и формирования советской внешней политики, как до войны, так и после ее окончания. По линии политической разведки мы считаем Григулевича феноменальным разведчиком-нелегалом последних лет. Он работал на разведывательном поле почти два десятилетия. И ни разу нигде не засветился! Руководители разведки, как вы знаете, часто менялись в те годы. И не каждый из них способен был примириться с тем, что некто Юзик — он же Фелипе — Артур — Мигель — Макс был умнее и талантливее некоторых из них…

— А нужно ли нам, Александр Михайлович, иметь такую яркую и неординарную личность? Согласись, что от таких вот талантливых и феноменальных людей бывают одни лишь неприятности… — Серов сделал паузу и уставился твердым, немигающим взглядом на Короткова. — А знаешь ли ты, что Берия намеревался в прошлом году отозвать его из Италии и готов был предать гласности уже подписанный им приказ об увольнении из органов? Причем, без пенсии и без оказания помощи в устройстве на гражданскую работу.

— Я надеюсь, Иван Александрович, что вы так не поступите с ним, — отозвался Коротков, который был с Серовым на короткой ноге (они вместе играли на теннисных кортах «Динамо») и потому осмелился сказать ему это.

Но председатель КГБ сделал вид, что ничего не слышал и продолжал гнуть свое:

— Лаврентий Павлович не мог ему простить того, что ваш нелегал после первого же неудачного покушения на Троцкого в Мексике сбежал на Кубу…

И опять Коротков не согласился с ним:

— Да не так это все было, Иван Александрович! Никуда Григулевич не сбегал. Тогда все делалось только по распоряжению Центра. И выводил его из Мексики и, кстати, по нашему указанию, никто иной, как генерал-майор Эйтингон… Он может подтвердить это…

— Но он же в тюрьме, — заулыбался Серов. — А Григулевич пока на свободе…

— А вы хотите, чтобы он тоже разделил его участь?

— Ничего я не хочу, дорогой Александр Михайлович. — Серов мгновенно нахмурился. — Вся беда в том, что приказа Берии никто еще не отменял.

Коротков вздрогнул и сделал большие глаза.

— Но приказа-то на увольнение Григулевича нет.

— Он был и есть, на нем оставалось лишь поставить дату. Но Лаврентий Павлович не стал оглашать приказ раньше возвращения Григулевича из Италии и положил его под сукно.

— Вот точно таким же способом в тридцать девятом году Берия хотел и меня ни за что ни про что уволить из разведки. Но у него из этого ничего не вышло. Как видите, я еще работаю, а его уж нет! И поскольку его нет, то, может быть, и приказ пора вытащить из-под сукна и уничтожить?

Председатель КГБ отрицательно мотнул головой:

— Я не могу этого сделать… Да, Берии нет в живых, но его последователи остались у руля власти. И потому я не хочу идти против них…

Коротков насторожился и, не удержавшись, спросил:

— Уж не хотите ли вы теперь дать ход этому приказу?

— А почему бы и нет? Зачем нам с вами лишняя головная боль? Подберите ему какую-нибудь работу, соответствующую уровню его таланта. Но не в Комитете госбезопасности. И объясните, что использовать на оперативной работе мы не можем его по той простой причине, что в Европе многие знали его как посла, внезапно исчезнувшего из Рима.

У Короткова в горле застрял ком. С трудом преодолев спазм, он спросил:

— И кто же должен объяснить ему это? У меня лично не повернется язык сказать ему такое…

Серов задумался, постучал костяшками пальцев по столу и, вскинув голову, нервно заговорил:

— Поручите от моего имени провести эту беседу начальнику отдела Виталию Григорьевичу Павлову. Кажется, он вел его личное дело?

— Да, он вел его дело, — пробормотал Коротков.

— Вот пусть он и объявит ему о нашем решении. Разрывать же с Максом отношения окончательно и бесповоротно нам не надо. Григулевич на сегодняшний день единственный пока в стране специалист по Латинской Америке и Ватикану. Надо нам это иметь в виду…

— В каком плане?

— В плане использования его на доверительной основе. Я считаю, мы можем впоследствии периодически направлять его как гражданское лицо в разовые короткие загранкомандировки для выяснения различных оперативных вопросов. Но сначала надо получить информацию о том, как по истечении уже большого срока времени складывается в Италии ситуация, связанная с историей исчезновения костариканского посла Теодоро Кастро. Надо узнать, что говорят об этой истории в самой Италии, как отреагировали на это его коллеги из латиноамериканских стран, аккредитованных в Риме. Кстати, это же самое предлагал и сам Григулевич. Вот и командируйте туда своего человека!

— Командируем. Но если мы сообщим Григулевичу, что в расцвете его сил — в сорок один год — мы не нуждаемся в нем и в его богатом опыте работы с нами, то я боюсь, что он раз и навсегда отвернется от нас и наших командировок.

Серов побагровел.

— Чтобы этого не случилось, Павлов должен провести беседу так, чтобы Григулевич был заинтересован в постоянном сотрудничестве с нами. Чтобы достичь этого, Павлов, повторяю, должен проявить максимум такта и гибкости. А он, кстати, умеет это делать…

— Хорошо, Иван Александрович, мы подготовим Павлова к такой беседе…

* * *

Для проверки легенды исчезновения из Италии посла Теодоро Кастро и выяснения положения вещей после его отъезда из Рима был подготовлен к командировке в Швейцарию, Италию и Францию нелегал Бланко. В Аргентине он был подрезидентом Григулевича, хорошо зарекомендовал себя в боевых действиях в годы Великой Отечественной войны при выполнении диверсионных операций в порту Буэнос-Айрес, а затем был выведен со своей семьей в Советский Союз. В разработанном ему плане-задании указывалось:

«1. Посетить цюрихский банк и получить там по доверенности Макса адресованную на его имя корреспонденцию;

2. Совершить поездку в Италию, Францию и Швейцарию для встречи с некоторыми лицами из бывшего окружения Макса с тем, чтобы выяснить их отношение к исчезновению Макса и по возможности проверить, не провален ли он по костариканской легенде;