Книга Владимир Богомолов. Сочинения в 2 томах. Том 1. Момент истины - Владимир Богомолов

С уважением Богомолов 23.07.74 г.»

Второй экземпляр рукописи, о котором Б.Н. Полевой сообщал в июньском письме, что «редакция лишена возможности его вернуть, так как он находится на чтении в соответствующей инстанции», неожиданно вернулся ко мне уже... переплетенным.

Это был чудесный случай: генерал-лейтенант из этой инстанции, который внимательно прочел рукопись и дал свое заключение по роману, наверное, был абсолютно уверен, что его никто никогда не напечатает в государстве. Он отдал рукопись переплести и увез к себе на дачу (в личную библиотеку!), а сам уехал отдыхать в Сочи. Как у участника войны и прослужившего в армии свыше 30 лет, у него было 45 суток отдыха.

Сам по себе факт увоза рукописи из учреждения противозаконен. Думаю, что в течение 1,5 месяцев, пока он загорал, купался и отдыхал, а редакция металась в поисках рукописи, сотрудники пережили не лучшие моменты в своей жизни.

Переплетенный экземпляр вернулся с небольшими личными пометками на полях, не хватало только для полного личного удовольствия генерала благодарственной надписи автора на экземпляре.

На заключительном этапе конфронтации главред «Юности», после того, как в телефонном разговоре я в категоричной форме высказал еще раз все, что я думаю о действиях редакции и лично его, и заверил, что после этого из деликатности даже оправляться с ним на одном километре не сяду (грубо, конечно, но заслуженно), наконец осознал, что роман в «Юность» никогда не вернется, и неожиданно отдал В.П. Аксенову не как частному лицу, а как редактору издательства «Молодая гвардия», в котором будет публиковаться роман, 7 или 8 документов, в том числе подлинники трех заключений спеццензур, которые в тот же день оказались у меня.

Когда же я получил остальные три экземпляра рукописи и увидел пометки на полях — «автографы» и «мнения» ведомств, представлявшие собой шедевр чуши и нелепости, я понял, что я их одолею.

На этом мои отношения с «Юностью» закончились, но судьба романа находилась в подвешенном состоянии. После разрыва с «Юностью» я вообще решил отказаться от журнального варианта, решил, что мне надо отбить все заключения и претензии всех этих ведомств, чтобы роман вышел отдельной книгой в «Молодой гвардии».

ЖУРНАЛ «НОВЫЙ МИР»

В этот момент в журнале «Новый Мир» происходит чрезвычайное происшествие. Цензура снимает уже набранный роман писателя Вергасова о войне. В этом романе какой-то подполковник попадает на полк, полк совершенно разваленный, там полный беспредел. Он восстанавливает этот полк и с этим полком уходит в бой (так мне рассказывали содержание этого романа). Цензура не стала читать до конца, она уперлась в начало: пьянство, дезертирство... и сняла роман совершенно. Из-за этого снятия обнажилось место (три номера «Нового Мира» оказались пустыми). Один номер заполнили «Волчьей стаей» В. Быкова, в остальных до конца года оказался пробел, который надо было срочно занять. Мне позвонила из «Нового Мира» редактор Инна Петровна Борисова и сказала, что накануне в редакции был В. Быков, который сообщил, что «у Богомолова есть готовый роман».

После этого я отдал рукопись в «Новый Мир». В течение двух суток роман прочли 5 человек, как потом мне было сказано, на одном дыхании: Косолапов (главный редактор), его замы — Олег Смирнов, Феодосий Видрашку и еще двое.

Читали по кускам, передавая друг другу: роман надо было срочно ставить в номер. Впечатление от романа (без преувеличения!) было восторженное, но как только Косолапов узнал, что у меня в оппонентах КГБ и Министерство Обороны, он уполз в кусты и все это подохло. Спустя месяц Косолапов ушел в отпуск, но фактически был освобожден, так сказать, за идейный просчет с посылом в набор романа Вергасова. Он ушел в отпуск, чтобы не вернуться. Выполнять обязанности главного редактора стал Олег Смирнов. Это человек, которому я обязан тем, что журнальная публикация романа состоялась. О. Смирнов, сам участник войны, после прочтения рукописи позвонил мне, пригласил в редакцию журнала и сразу заключил со мной договор, хоть я и отказывался, на совершенно фантастических условиях с оплатой 400 рублей за авторский лист. Я был ошеломлен — мне никогда по 400 рублей за лист не платили: тогда это был предел — только для лауреатов Госпремий.

В «Молодой гвардии» притормозили сдачу романа в производство до появления журнального варианта.

БОРЬБА ЗА РОМАН ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Началось мое единоборство, упорная, изматывающая многомесячная борьба за авторский текст романа с многочисленными «инстанциями» и оппонентами из разных ведомств, через которые пришлось пройти, чтобы исключить вчиняемые купюры, отбить необоснованные замечания.

Какие претензии предъявляли мне по рукописи в разных ведомствах? Прежде всего, они были все одинаковые, и у меня возникло ощущение, что это — согласованные действия и согласованные заключения. Впоследствии это нашло свое подтверждение.

Первая претензия: полное изъятие главы «В Ставке ВГК». Рецензентов не устраивал образ Сталина. Говорилось мне при этом так: «Если он был изверг — у вас Сталина боятся все окружающие его в Ставке люди, — если это так, то как же мы выиграли войну? Ну как вы представляете? Да если они его так боялись, они не могли рядом с ним работать, тем более плодотворно».

Второй момент — взаимодействие родов войск (глава «В стодоле»), где встречаются представители трех ведомств, причем обстановка там не лучшая, там душно, не на чем сидеть и прочее. Конечно, там возникает противоречивая, конфликтная ситуация. «Как это так? — говорили мне. — Все наши ведомства действовали в войну согласованно, именно благодаря этому мы выиграли войну».

Третья претензия, которую мне вчиняли: противопоставление героев романа, розыскников, — уполномоченным в частях, в частности, уполномоченному в автобатальоне лейтенанту Комолову.

Четвертая — в чрезвычайном розыске трех агентов задействовано свыше 20 тысяч человек. «Сталин что, был дураком, самодуром, что закрутил такую машину?»

Но я-то знал, что в чрезвычайном розыске 43-го года весь этот «предельный режим» осуществлялся от Владивостока и до передовой, у меня же — только в тылах двух фронтов — значительно меньше. Не знаю, смог бы я это доказать, но в это время на юге ловили какого-то убийцу по фамилии Алексеев. В газете я прочел, что к его поимке было привлечено чуть ли не два с половиной миллиона человек. Предъявив вырезку из газеты с публикацией об этом событии в «инстанции», я сказал, как же так, убийцу трех человек ловит вся страна, и это нормально. У меня же в романе опаснейшую разведгруппу ловят 20 тысяч человек и это вас не устраивает.

Упреждая мыслимые и немыслимые замечания и чтобы просветить «экспертов», я направил в каждое ведомство пояснительный материал на 42 страницах с подтверждением, перечислением и указанием конкретных литературных источников, в которых многие термины, понятия, специфическая терминология, некоторые действия и отдельные факты оперсводок, задействованные в моем романе, начиная с 1944 года неоднократно были опубликованы в открытой печати и, следовательно, как я полагал, должны были снять многие вопросы закрытого цензурирования романа.