Книга Прелюдия к убийству. Смерть в баре - Найо Марш

– Только не я. – Аллейн добродушно улыбнулся. – Я – полицейский, мистер Нарк, и этим все сказано.

– Собственно, я к этому и веду, – продолжил Нарк. – Ведь вы, будучи государственным служащим, не можете не понимать, что, применяя научные методы дознания и – шире – новейшие научные достижения, вы самым наилучшим образом исполняете свой долг. Взять хотя бы отпечатки пальцев! Ведь глупый преступник, уверенный в своей безнаказанности, но оставляющий повсюду отпечатки пальцев, в конечном счете обязательно будет посрамлен просвещенным криминалистом, который, методично снимая эти самые отпечатки и анализируя их, не оставляет ему ни малейшей возможности уйти от ответственности.

Интересно, что мистер Нарк, приближаясь в процессе повествования к намеченной жертве, все сильнее повышал голос. Так что Аллейн, чье лицо находилось теперь на расстоянии каких-нибудь двадцати дюймов от раскрасневшейся физиономии Нарка, не мог отделаться от впечатления, что имеет дело не со скромным посетителем сельского гостиничного бара, а с громогласным и нагловатым заезжим аукционистом.

– Между прочим, – давил на слушателей Нарк, – я имею обыкновение читать книги. Да-с, джентльмены… А кроме того, постоянно учусь – занимаюсь, так сказать, самообразованием. Как вы думаете, сколько я за свою жизнь прочитал печатных слов? Имеете хотя бы приблизительное представление?..

– Боюсь, что не имеем, – пробормотал Аллейн. – К нашему большому стыду…

– Пятьдесят восемь миллионов! – выпалил Нарк, разгорячившись еще больше. – А это, между прочим, свидетельствует о том, что я каждый вечер постигал около четырехсот слов – многие из которых, прошу заметить, были пятисложными! – на протяжении последних сорока лет. Начал, когда мне исполнилось пятнадцать. Тогда я сказал себе: плыви или утони – и, как видите, выплыл. Сомневаюсь, что кому-нибудь из вас довелось прочитать такое капитальное издание, как, скажем, «Эволюция специй»?

– Да уж. Как-то не приходилось…

– А между тем это удивительно познавательная книга. Настоящий шедевр. Я изучал ее год! Но и другие отрасли знания не оставили меня равнодушным. К примеру, последние два года я сконцентрировал внимание почти исключительно на криминалистике. Читал материалы судебных процессов над известными преступниками, жизнеописания знаменитых убийц, пособия по криминалистике – и так далее и тому подобное. Уж такой я человек: все – или ничего! И смею вас заверить, что кое-что в криминалистической науке теперь понимаю.

С этими словами мистер Нарк одним глотком добил свою пинту, затем, как всякий методичный человек, старательно обсосал усы и посмотрел краем глаза на Аллейна.

– То, над чем вы сейчас работаете, джентльмены, – произнес Нарк после паузы уже более тихим голосом, – я бы назвал премиленьким, аккуратным дельцем. Не поймите меня неправильно, джентльмены, – я вовсе не считаю его таким уж элементарным. Уверен, однако, что вам с вашими талантами потребуется не более двух дней, чтобы раскрыть его. Два дня – это максимум, не правда ли?

– Ничего не могу сказать вам по этому поводу, мистер Нарк, – ответил Аллейн.

– Между прочим, я был свидетелем…

– И проходили в этом качестве по данному делу? Однако, насколько я знаю…

– Нет, до выступления на дознании меня не допустили, – торопливо перебил его Нарк. – Его полицейское величество суперинтендант Николас Харпер постарался. Тем не менее я видел, как все происходило. Более того, досконально изучил материалы дела и теперь имею собственную точку зрения на произошедшее. Боюсь, она вас не заинтересует, однако к некоторым самостоятельным выводам, отличным от прочих, я все-таки пришел.

Аллейн подумал, что выводы мистера Нарка вряд ли будут отличаться умом или оригинальностью. Однако доброжелательно кивнул, дескать, выкладывайте, чего там, и даже предложил угостить его выпивкой. Мистер Нарк, разумеется, подобного шанса не упустил и собственноручно нацедил себе из бочки пива.

– Полагаю, – произнес он, сделав предварительно хороший глоток, – что я знаю об этом деле не меньше других и рассматриваю его как сознательную или случайную преступную халатность. А потому Николас Харпер, считающий, что в данном случае имело место умышленное убийство, выглядит совершеннейшим дураком. Хотя, конечно, парни, отправляющиеся пропустить пинту горького в «Плюмаж», которым владеет Абель Помрой, здорово рискуют. И не только своим здоровьем, но и жизнью.

– Вы вот сказали: преступная халатность. Но как такое могло произойти?

Даже если мистер Нарк в этом не сомневался, то дать разумное объяснение тому, каким образом яд из-за чьей-то «преступной халатности» оказался на стреле, уж точно был не в состоянии. А потому, напустив на себя чрезвычайно загадочный вид, попытался отделаться намеками и ссылками на некие мистические обстоятельства. Будучи же окончательно припертым Аллейном к стене, сделал весьма странное заявление, в котором, стремясь придать своим словам в глазах лондонских сыщиков необходимую весомость, апеллировал, как это ни удивительно, к Библии.

– Все мы знаем о том, что произошло в садах Эдема, – бормотал он. – Но как образованные люди мы также знаем, что это всего-навсего легенда. С другой стороны, никто не убедит меня в том, что порченых яблок не бывает. Я сам выращиваю яблоки, а значит, отвечаю за свои слова. И поднесла Адаму такое яблоко женщина. И, заметьте, по своей собственной инициативе, а не по наущению какого-то там змея, в чем пытается нас уверить невежественный составитель Книги Бытия. Если разобраться, то женщина порочна по самой своей природе, и за большинством преступлений, вольных или невольных, всегда стоит особа прекрасного пола. Недаром французские детективы говорят: «шерше ля фам» – ищите женщину. И это необходимо иметь в виду. Я вам больше скажу – это ужасное дело началось за год до нынешних событий, и знают о нем три оставшихся ныне в живых человека. А их было четыре.

У Аллейна упало сердце, так как ему неожиданно пришло в голову, что он просто не имеет права оставить заявление Нарка без внимания. Нарк, однако, несмотря на стремление доказать правоту и достичь славы, так сказать, деревенского масштаба, опасался называть вещи своими именами и уж тем более упоминать чьи-то имена. Потому что боялся закона, к которому, что бы о нем ни говорил, относился с большим трепетом. И Аллейн, чтобы разговорить его, решил прибегнуть к аналогичной манере речи, исполненной иносказаний, намеков и недомолвок.

В этой связи он сказал:

– Вы говорите очень интересные вещи, мистер Нарк. Странно, не правда ли, Фокс? Но мистер Нарк по наитию, – он подчеркнул голосом это «магическое» слово, – по наитию пришел к тем же выводам, что и мы сами, имея под рукой все материалы дела.

Фокс одарил своего шефа озадаченным взглядом, свидетельствовавшим о том, что он не понимает затеянной им игры. Между тем Аллейн, продолжая гнуть свою линию, громким голосом осведомился:

– Надеюсь, вы понимаете, на что я намекаю?

Фокс наконец понял.

– Так точно, сэр, – ответил он. – Думаю, нам просто необходимо принять мистера Нарка в наши ряды.