Книга Большие деньги - Джон Дос Пассос

В полдень, когда Джи Даблъю вернулся с детьми из церкви, Дик, побритый и одетый, расхаживал взад и вперед по выложенной плитами террасе, вдыхая свежий воздух.

В глазах у него рябило, в висках стучала кровь, но он старался сейчас позабыть о недомогании. Главное, что Джи Даблъю пришел в восторг от его работы.

– Само собой разумеется: самообслуживание, независимость, индивидуализм – вот слова, которые я вдалбливаю в головы своим детям с младых ногтей. У нас будет не просто рекламная кампания, у нас будет кампания, ратующая за американизм… После ланча я пошлю машину за мисс Уильямс, кое-что ей продиктую. Здесь еще есть над чем поработать, Дик.

– Конечно, о чем разговор, – согласился Дик, покраснев. – Я только восстановил вашу первоначальную концепцию, Джи Даблъю.

За столом во время ланча вместе с ними сидели детишки, и Дику нравилось с ними болтать. Он рассказывал им истории о том, как выращивал кроликов, когда был совсем маленьким мальчиком в Джерси. Джи Даблъю сиял от счастья. После ланча в бильярдной в подвале Дик играл в пинг-понг с мисс Симпсон, Стэплом и маленькой Гертрудой, а Джонни подносил им мячики. Джи Даблъю пошел в свой кабинет вздремнуть.

Позже они составили проспект, который мисс Уильямс должна была отпечатать. Все трое увлеченно работали, сидя перед камином, когда вдруг появился Томпсон и осведомился, не угодно ли будет мистеру Мурхаузу поговорить по телефону с мистером Грисколмом.

– Ладно, поговорю, – сказал Джи Даблъю. – Неси сюда телефон.

Дику казалось, что он задом примерз к стулу. Он слышал гнусавый от волнения голос на другом конце провода.

– Эд, ну чего ты беспокоишься, – успокаивал его, растягивая слова Джи Даблъю. – Отдохни как следует, мой мальчик, чтобы утром был свежим как огурчик, чтобы смог внести свои коррективы в окончательный вариант, над которым мы с мисс Уильямс трудились всю ночь напролет. Как раз ночью мне в голову пришли кое-какие необходимые изменения… Как говорится, утро вечера мудренее… Может, поиграем сегодня днем в ручной мяч? Как следует пропотеть, вот что нужно. Великая вещь для любого мужчины. Если бы на дворе не было так сыро, я и сам поиграл бы в гольф и закатил бы никак не меньше восемнадцати шаров. Ладно, увидимся утром, пока, Эд.

Джи Даблъю положил трубку.

– Знаете, Дик, – сказал он, – мне кажется, что Эду Грисколму нужно отдохнуть пару недель где-нибудь в Нассау или в другом таком же приятном месте По-моему, он понемногу утрачивает способность улавливать суть вещей… Думаю, я сделаю ему такое предложение. Он, знаете ли, очень ценный работник в конторе.

– Да, одна из самых ярких фигур в области паблисити, – вяло подтвердил Дик.

Утром следующего дня он поехал на работу вместе с Джи Даблъю, но попросил шофера остановиться у дома матери на Пятьдесят шестой улице, чтобы надеть свежую рубашку. Когда он появился в офисе, оператор коммутатора в холле широко ему улыбнулась. Все только и говорили о докладе Бингхэму. В вестибюле он столкнулся с неизбежной мисс Уильямс. Ее кислая физиономия старой девы вдруг расплылась в медоточивой улыбке.

– Мистер Севедж, мистер Мурхауз просил вас встретиться с ним и мистером Бингхэмом в «Плазе» в половине первого. Он туда пригласил мистера Бингхэма на ланч.

Все утро прошло в рутинной работе. Около одиннадцати ему позвонила Эвелин Джонсон, сказала, что хочет его повидать.

– Как насчет конца следующей недели? – съязвил он.

– Но я уже в вашем офисе, – обиженно сказала она.

– Ладно, поднимайся, только поскорее, у меня полно работы… Ты же знаешь, что такое понедельник.

При льющемся из окна тусклом свете затемненного облаками неба лицо ее казалось неподвижным, напряженным. На ней серое пальто с чуть потертым меховым воротником, колючая шляпка из серой соломки туго сидела на ее голове, – Дику даже показалось, что она, по-видимому, была куплена еще в прошлом году. Морщины от верхней губы до подбородка стали еще глубже, еще более отчетливы.

Дик встал ей навстречу, сжал обе ее руки.

– Эвелин, у тебя такой усталый вид.

– По-моему, у меня начинается грипп, – торопливо затараторила она. – Я просто забежала сюда, чтобы увидеть хоть одно дружелюбное лицо. У меня встреча с Джи Даблъю в одиннадцать пятьдесят. Думаешь, он мне поможет? Если я смогу найти десять тысяч долларов, то Шуберты раздобудут остальное. Но деньги нужны немедленно, так как у кого-то есть права на пьесу, а договор истекает завтра… Ах, как я устала от ничегонеделания!.. У Холдена такие замечательные идеи об этой постановки, и он поручает мне декорации, костюмы… А если отдать ставить ее какому-нибудь режиссеру с Бродвея, то он наверняка все загубит… Дик, я знаю – это великая пьеса.

Дик нахмурился.

– Видишь ли, сейчас не самое удачное время для дискуссий… у нас утром уйма работы, мы все очень заняты.

– Ладно, не стану больше тебя отвлекать. – Они стояли у окна. – Как ты можешь выносить этот треск клепальных машин?

– Что ты, Эвелин, эта клепка музыкой звучит у нас в ушах, она заставляет нас петь, словно канареек, во время грозы. Этот грохот означает бизнес… Если Джи Даблъю последует моему совету, то у нас скоро будет новый офис.

– Ну, прощай! – Она положила свою руку в серой поношенной перчатке ему на локоть. – Ты, конечно, замолвишь за меня словечко, я знаю. Ты, седовласый мальчик в этом доме…

Она вышла, оставляя за собой слабый запах одеколона и мокрого мехового воротника. Нахмурившись, Дик вышагивал по кабинету. Он почему-то вдруг занервничал, задергался. Нет, нужно, наверное, выйти на улицу, глотнуть свежего воздуха, может, чего-нибудь выпить перед ланчем.

– Если кто-нибудь позвонит, – бросил он на ходу секретарше, – пусть звонят после трех. Мне тут кое-что Нужно сделать, а потом у меня деловая встреча с мистером Мурхаузом.

В лифте он столкнулся с Джи Даблъю. В новом пальто с большим меховым воротником, в шляпе «федоре», он спускался вниз.

– Дик, – с серьезным видом сказал он, – если вы опоздаете к ланчу в «Плазе», я сверну вам шею… Хоть вы и пользуетесь репутацией слепого Купидона с луком и стрелами.

– Пригодятся, чтобы поразить Бингхэма в самое сердце, – ухмыльнулся он.

Лифт ринулся вниз, как в пропасть, и в ушах Дика загудело.

Джи Даблъю, довольный его шуткой, кивнул.

– Между прочим, только между нами, что вы думаете по поводу проекта миссис Джонсон поставить пьесу, а? Само собой, она очень одинокая женщина. К тому же большая подруга Элинор. Дик, мой мальчик, почему бы вам не жениться?

– На ком, на Эвелин? Но она замужем.

– Это я подумал вслух, не обращайте внимания!

Выйдя из лифта, они влились в полуденную толпу, и она стремительно понесла их к Большому Центральному вокзалу. Вышло солнце и посылало со своего неоглядного куполообразного потолка косые лучи с мириадами пляшущих в них пылинок.