Книга Время скорпионов - D.O.A.

Амель с трудом удержалась, чтобы не расплакаться. Она уничтожила послания мужа, долгим взглядом посмотрела на телефон, рассердилась на себя, что думает о том, другом, как раз сейчас не дающем о себе знать. Никаких писем, никаких звонков. И набрала номер Сервье. Амель знала его наизусть: за последние две недели она неоднократно пыталась ему дозвониться. И никогда не говорила после короткого сигнала. Сработал автоответчик. Тишина.

— Я от него ушла. — Она разъединилась.

Карим томился на заброшенной ферме в какой-то глухомани, а воображение рисовало ему картины последних часов операции. В первую ночь он просто спал, на сей раз спокойно, ощущая удобство внушающей доверие обстановки. Жестокость содеянного им потревожила его сон только вчера, в комплекте с чувством вины — его миссия провалилась — и угрызениями совести. Убивать ему было не впервой, но прежде все происходило на театре военных действий и действовал он против вооруженных солдат. Как бы Феннек ни уговаривал себя, что континентальная Европа находится в рамках некой военной спецоперации, это нисколько не притупляло чувств, испытываемых им с тех пор, как он лишил жизни трех человек. Даже если, когда они пришли за ним, ими, возможно, двигали не самые дружеские чувства.

Карим вспоминал, какое лицо было у Мохаммеда в тот момент, когда его настигли пули. Он будто бы снова видел недоумение в его взгляде, но не только. Было что-то еще. И единственное слово, пришедшее Кариму на ум, чтобы назвать это что-то, было «освобождение». Как будто смерть позволила исламисту покинуть мир, картина которого, по всей видимости, его больше не прельщала и меркла перед упованием имама на лучшую загробную жизнь. Это знание не слишком помогало Феннеку, а лишь усиливало его тревогу.

Если Карим был волен в своих перемещениях по приютившей его ферме, то покинуть ее он все же не мог. За его прогулками по окружающему дом и обнесенному оградой парку постоянно наблюдали двое «надзирателей». Всего он насчитал восемь охранников. Сменяя друг друга, они дежурили по четверо, следили за домом и его гостями. Высокая глинобитная стена окружала сад, примыкающий к главной постройке, где все и проживали. Все было под контролем. Камеры внутри и снаружи, датчики движения, загорающиеся яркими прожекторами, стоило кому-нибудь пройти поблизости, и система сигнализации, оснащенная зондирующими лучами, реагирующими на движущийся объем и вибрацию.

Военная разведка еще до конца не разобралась со своим агентом и старалась держать его под рукой.

Он подошел к кованым стальным воротам — единственному отверстию в глухой стене, через которое можно было видеть, что происходит снаружи. За решеткой по обе стороны подъездной дороги тянулся лишенный листвы лес, почти сплошным кольцом обступивший главное здание и службы. Кроме юго-востока, где до самого горизонта простирались лежащие под паром поля. Карим видел их из своей комнаты на третьем этаже и сориентировался по робким проблескам солнца.

Мысль покинуть это место завладела уголком его сознания со вчерашнего дня, когда он понял, что не может сам открыть окно в своей комнате, так как оно заперто. Если ему все же удалось бы без помех спуститься, там его ждала бы встреча с обученными собаками, которых каждый вечер спускали с цепи.

Феннек повернул назад. Когда он поднимался по ступеням крыльца, за его спиной раздался звук мотора. Сопровождающий не удивился, — похоже, он ждал этого визита. Створки ворот автоматически раскрылись, и в парк въехал серый легковой автомобиль.

Карим посмотрел на часы: было пятнадцать ноль четыре.

Машина остановилась. Из нее появился улыбающийся Луи. Пришло время разбора полетов.

24.12.2001

Смертельный рейв. Наркотики. — Многие сотни молодых людей собрались в пятницу вечером в Компьенском лесу на рейв-парти. Во второй половине дня в воскресенье под одним из автомобилей был обнаружен зарезанный мужчина около тридцати лет. По словам следователей, возможно, речь идет о смерти, связанной с наркотиками. Жертва, имя которой в интересах следствия пока не сообщается, уже была известна полиции, поскольку проходила по многим делам, имеющим отношение к обороту наркотических веществ.

«Антирейверское» законодательство до сих пор почти не применяется. — Несмотря на появление газеты «Журналь офисьель», следящей за парламентским голосованием 15 ноября 2001 года, раздел «Праздничные сборища музыкального характера» Закона об общественной безопасности до сих пор не вынесен на рассмотрение Государственного совета…

24.12.01. Рождество — …

В резком свете лампы над изголовьем Камель смотрел на свою трясущуюся от напряжения правую руку. Он был гол, в поту, и все, что у него еще оставалось от достоинства, хлюпая, утекало между пальцами. Он задумался о своей неудаче в Булонском лесу и ощутил одиночество. Несколько лет тому назад он, всегда бывший светским человеком, регулярно отмечал Рождество с женой и детьми, чтобы доставить им радость и сделать французские подарки — объект всех их вожделений. В праздничном вихре рождественского вечера он всегда находил в себе силы трахнуть жену, думая о тех, с кем он встретится ранним утром в квартире, которую специально снимал в Алжире, возле базара Триоле.

Все, что было ему дорого, находилось за сотни километров и, возможно, навсегда стало недостижимым. Он боялся, что уже никогда не сможет вернуть его. Вот уже пять лет Ксентини не видел своих ребятишек. Когда начались его невзгоды, мать забрала детей. Не могло быть и речи не только о том, чтобы прикоснуться к ним, но и в последний раз увидеть их хотя бы издали.

И вот уже пять лет он сдерживал себя, чтобы не прикасаться к тоненьким продажным телам.

Пять лет он лгал. Из страха.

Страх был единственным оставшимся у него чувством. И он еще больше усилился после смерти Неззы. Ксентини изматывала невозможность закрыть глаза. Каждый раз, когда он себе это позволял, он опять и опять видел себя прижавшимся к распластанному на земле дилеру, совсем близко от его шеи и лица, которое заливали потоки теплой крови, бьющей из разверстого горла. А в ушах звучало невыносимое бульканье, исходящее из нанесенных складным ножом ран.

Тогда его не трясло. Зато теперь трясет.

Фарез ничего не сказал, но с того вечера стал странным. Если он узнает, то не простит и сам зарежет его. Особенно если узнает, каков Камель на самом деле. Внезапно его пронзила мысль, что Хиари, наверное, уже в курсе и ему поручено ликвидировать Ксентини по окончании работы. Вполне возможно: люди, которые отдавали им приказания, никогда не могли понять красоты его отношений с детьми. Но знали про них.

Камель свернулся калачиком и, сжав голову руками, заплакал, не обращая внимания на сырость и запах спермы.

25.12.2001

В семье Понсо соблюдали традицию обмениваться подарками двадцать пятого декабря. Неожиданно для всех старшая дочь воспользовалась этим и пригласила Мурада. И теперь мальчик робел и не осмеливался приблизиться к елке.

Подросток напрягся еще больше, когда подошел Понсо.