Книга Почти серьезно - Юрий Владимирович Никулин

на дрессуру? — спросил Дуров.

— Три тысячи. Если понадобится, можем заплатить и больше. Понимаем, что это сложно.

— Прежде всего для этого нужно заключить со мной договор, — сказал Дуров.

Договор с ним заключили.

— А теперь что мы должны сделать? — спросили кинематографисты.

— Купить свинью.

— Какую свинью?

— Любую. Какая вам больше понравится.

— А дальше?

— Три дня до съемок, пожалуйста, свинью не кормите. В день съемок позвоните мне. Приготовьте грамоту, которую нужно съесть. Если вам потребуется несколько дублей — должно быть несколько грамот.

К словам прославленного дрессировщика кинематографисты отнеслись недоверчиво, но тем не менее все указания выполнили и через несколько дней позвонили ему.

— Владимир Григорьевич, что делать? Мы три дня не кормили свинью, и она орет диким голосом. Завтра съемка.

— Все правильно, — сказал Дуров. — Завтра ждите на студии. Приеду.

Приехал он на студию. Зашел в павильон, достал бутылочку с медом, взял грамоту, помазал ее медом и, положив на стол, спросил:

— Откуда свинья появится?

— Хорошо бы из окошка, — сказали ему.

— Ну вот и отлично. Держите ее у окошка. Когда все будет готово, отпускайте. Она сама прибежит к грамоте.

И верно. Только отпустили свинью, она, не обращая внимания на свет и стрекот кинокамеры, прыгнула в окошко и побежала к столу, где лежала грамота. Вмиг ее сожрала.

— Все это хорошо, — сказал режиссер, — но только уж очень быстро она съела «грамоту».

— Давайте второй дубль, — предложил Дуров.

Второй дубль прошел отлично. Свинья ела грамоту уже не торопясь. Этот дубль и вошел в картину.

Директор фильма и режиссер просто расстроились. Когда задумывали эту сцену, то предполагали, что придется долго приручать свинью, делать бумагу специального состава. А тут все так просто.

Дуров получил деньги в кассе и уехал.

Увы, собака не свинья. Нам было гораздо трудней.

МОЯ СОБАКА ХОЧЕТ СНИМАТЬСЯ

Осень. Идет дождь. На улице встречаются две блохи. Обе дрожат от холода. Одна говорит:

— Какой адский холод! Что же дальше будет?

— Ничего, — утешает вторая, — не расстраивайся, разбогатеем, собаку купим…

(Из тетрадки в клеточку. Февраль 1964 года)

Съемочная группа «Ко мне, Мухтар!» была в простое. Уходила зимняя натура. Что делать? Пошли слухи, что нашу картину хотят закрыть.

А в прессе уже появились сообщения о съемках фильма. В журнале «Советский экран» поместили фотографии собак, которых предполагали снимать. И тут произошло неожиданное.

Из Киева на студию пришла телеграмма:

«МОСФИЛЬМ КИНОГРУППА МУХТАР МОЯ СОБАКА ХОЧЕТ СНИМАТЬСЯ ВАШЕМ ФИЛЬМЕ ИНЖЕНЕР ДЛИГАЧ».

Над телеграммой посмеялись. Но Туманов в отчаянии сказал:

— А кто его знает, может быть, это именно та собака, которая нам нужна?

Предложили капитану Подушкину поехать и посмотреть собаку на месте. Он вылетел в Киев и в тот же день позвонил Туманову:

— Собака стоящая. Нужно брать. Самое главное, пес уже снимался в кино и привык к шумам и освещению. Хозяин у собаки хороший — инженер, приятный человек.

Подушкину дали команду немедленно привезти в Москву собаку и хозяина.

Первое знакомство с ними запомнилось мне.

К нашему дому на улице Фурманова, где мы тогда жили, подъехал мосфильмовский «газик». Из машины вышел человек небольшого роста с тоненькими усиками. Он подошел ко мне и, протянув руку, сказал:

— Меня зовут Михаил Давидович Длигач. Я инженер из Киева. А вот и моя собака — Дейк!

В открытую дверь машины высунулась здоровая морда пса. Собака посмотрела на него, на меня и спряталась.

Длигач сказал:

— К вам огромная просьба. Я прошу, чтобы вы называли меня просто Мишей. А я вас — Юрой. Нужно об этом договориться сразу. И не потому, что я хочу быть с вами на короткой ноге, это нужно для него, — он кивнул на овчарку. — И будем на «ты». Собака сразу должна узнать твое имя. Юрий Владимирович — ей трудно запомнить. Когда ты будешь называть меня Мишей, она поймет, что ты обращаешься ко мне.

Я согласился, хотя и подумал, что хозяин мудрит.

Когда мы сели в машину, Длигач предупредил:

— Я только прошу тебя, Юра, не предлагай ему никакой еды и не зови его, а то он на тебя бросится и укусит.

Машина тронулась. Собака просунула морду между мной и шофером и внимательно смотрела в лобовое стекло машины.

— Ты не удивляйся, — сказал Длигач, — Дейк любит смотреть, куда едет. Он должен смотреть.

Я спросил Длигача, почему собаку назвали Дейком.

— Очень просто, — ответил Миша, — знаешь художника Ван-Дейка? Ван я отбросил, а Дейк остался.

С первых минут знакомства я понял, что Михаил Длигач относится к своей собаке как к человеку. Он не сомневался в том, что она понимает все, о чем говорят люди. В то же время я заметил, что собака действительно мгновенно выполняет любую его команду, реагирует на интонации голоса.

Я помнил, что меня просили ничего не давать собаке. Но все-таки вытащил кусок колбасы из портфеля и посмотрел на пса. Тот, естественно, повернулся в мою сторону, взглянул на колбасу, потом мельком на меня и отвернулся. Колбасу я съел сам.

На студии продолжали снимать сцены без участия собаки. Но тем не менее, чтобы Дейк ко мне постепенно привык, его приводили в павильон. По ходу сцены я сидел за столом, а Михаил Длигач говорил Дейку:

— Сидеть с Юрой.

Пес подходил ко мне и садился рядом.

— Пусть он посидит с тобой, — говорил Длигач. — Неважно, что он не снимается. Вам необходимо привыкнуть друг к другу. Дейк запомнит твой запах, постепенно будет считать тебя своим. Ведь вам во многих сценах придется быть рядом.

Во время обеденного перерыва собака пошла вместе с нами в столовую. Я ел, а она сидела рядом.

К вечеру Длигач сказал:

— Завтра принеси пару сосисочек.

На другой день я вошел вместе с Длигачем в специальную комнату, где находился Дейк. Он увидел меня и зарычал.

— Сидеть, — сказал Длигач. — Юра, вынь сосиски и дай мне.

Я протянул сосиски хозяину. Он передал их собаке. Дейк стал есть.

— Вот видишь, — сказал Михаил, обращаясь к Дейку, — это Юра принес тебе сосиски, Юра.

На другой день мне велели принести печенку. Просьбу я выполнил. Все повторилось: сначала я отдал печенку хозяину, а тот, говоря: «Это Юра тебе печенку принес, Юра», передал ее Дейку. Потом я принес любительскую колбасу Снова та же церемония. Я не выдержал и спросил:

— А почему нельзя мне самому давать еду?

— Он из чужих рук не берет, — спокойно ответил Длигач, — может броситься.

Через неделю я вошел в комнату, где были хозяин с собакой, и услышал радостный