Книга Чердынец - taramans

моцион и завтрак, «хождение по воду», я засел в комнате за стол, и почесал затылок.

Батю я, конечно, подставил с этими вопросами у директора. И я батю — понимаю, сам терпеть не мог оказываться в состоянии «попка-дурак». Если занялся каким-то делом — изучи то, чем занялся. Прежде всего — для себя самого, чтобы понять. А когда вникнешь — тогда и на вопросы любые ответить сможешь.

Здесь же получилось — батя принес заявление и расчеты, а вот пояснить ничего не мог. Кто виноват? Батя? Что не нашел времени вникнуть? Я — который не удосужился все объяснить? Да — исполнитель и виноват. Так было и будет всегда.

Просто ни я, ни, как показало время, батя — мы и не подумали, что Никифоров станет разбираться в принесенных бумагах и расчетах. Ведь как — согласие получено, заявление — должно быть подписано. А вышло — как вышло. Винить Никифорова — в чем? В том, что заинтересовался принесенными расчетами? Ну — его право, он директор, подписывает заявку на снабжение — вправе проверить, а что там просят, вообще-то? И какая разница, что стоимость материалов будет высчитана с батиной зарплаты.

Ладно… чего уж там. Надо еще раз проверить расчеты, чтобы быть в состоянии в пятницу предметно разговаривать с директором. А еще — накидать план работ. За все же сразу — не схватишься, ни рабочих рук не хватит, ни времени.

Так что — садимся, проверяем расчеты, потом — план работ. Вперед!

Хорошо еще, что я и заявление, и расчеты делал в двух экземплярах. Эх… компа нет, принтера нет, даже завалящего калькулятора — и то нет. Да что там калькулятора — даже счетов бухгалтерских и то — нет! Ну, счеты-то можно найти, при желании. Но вот последний раз на счетах я работал… в конце восьмидесятых, кажется, да и то — очень недолго. Тогда уже калькуляторы стали появляться, счеты — закинули на полки шкафов, а потом и вовсе — повыкидывали! Сомневаюсь, что я сейчас смогу пользоваться счетами. Пока вспомнишь… не — лучше так вот — столбиком посчитаю.

Оба экземпляра заявления и расчет материалов я подготовил на пишбумаге. Мама по моей просьбе нетолстую стопку принесла. Старался, выводил — получилось вполне аккуратно. Бате только заявление подписать внизу оставалось. Почерк я себе уже немного поправил. Хоть стыдно не будет. Вот когда с Галей в детский мир заходили, одежду посмотреть — купил и себе, и Кате ручки со стрежнями, в запас и в достаточном количестве. Синие, черные, зеленые и даже — красные. Ну и Светку, опять же — не забыл. И Лизке купил — передал сразу Гале.

Они, эти шариковые ручки, еще не везде вошли в обиход. В начальных классах еще несколько лет ребятишки перьевыми писать будут. Считается, что так красоту почерка прививают. Ну-у-у… не знаю, может так и есть. Действительно, если у человека есть навык написания перьевой ручкой, без клякс, без потеков чернил, без рванья бумаги пером — то получается и правда — красивее. Но — не у всех. Вон у Катьки — практически каллиграфия — так здорово, прямо вот — завидую! И у Светы тоже почерк — на загляденье. Ну… и себе чуть подправил.

Провел я за этим занятием — до обеда. Аж вспотел от усердия. План этот, работ, который — нужно бате показать. Вроде все правильно сделал, но — батя нынешние реалии лучше знает. Как никак на производстве уже не один десяток лет. Он сам таких планов начиркал — ого-го! сколько.

Плотненько так закусил на обеде!

Так… сегодня я пообещал Катю и Светку сводить на речку. Это вызывает некоторую дрожь в животе и ниже. Предвкушение, называется.

Хотя я стараюсь его давить — ничего не выйдет, скорее всего. Людей на речке хоть и мало, а взрослых — вообще нет — будний день, но пацаны различного возраста — наверняка там. И обстановка к дальнейшему изучению… тел моих любимых — не располагает. Но. Собраться нужно. Это пацаны сейчас бегают на речку — просто так. Если кто булку хлеба с собой прихватит — то редкость редкостная. А жрать на речке хочется — всегда. Там же мы проводили массу времени, и не просто лежали: и плавали на перегонки; соревновались в нырках; играли в догонялки и в воде, и на берегу. Энергии уходит — масса. Помню домой приходил — жрать хотелось всегда!

А здесь я иду с девушками, а они — с работы придут. Так-то они, конечно, что-нибудь перехватят у нас дома. Но — как говорили у нас в армии, да и позднее — запас в жо…, нет, лучше вот так — запас карман не тянет!

Я быстренько нырнул в свою «пещеру Алладина» — прихватил очередную пятерку. Деньги утекают, ага. Ну — как пришли, так и уйдут! Нечего жалеть на своих любимых!

Потом тишком, чтобы вопросов не возникало, прихватил у бабы тряпичную сумку. Емкую такую, плотненькую, самодельную. Тут, если сами что-то делают, всегда с запасом — и по объему, и по крепости материала. В сумку кинул старенькое, но чистое полотенце — на всякий случай, вытереться там, блокнот с карандашом, старый дедов перочинный нож — если что-то порезать пригодится! Вот еще — докука — сумка мне нужна! Наплечная, или ранец, только не школьный, а так — и в школу, и по делам. Пока не думал, как тут быть, но заметочку в голове держу.

По пути к нам домой, заскочил в столовку, купил газировки. Так… три… нет — пять бутылок. Только что про запас говорил, ага! Еще — пирожков разных, штук… да пусть — пятнадцать! Буфетчица посмотрела с удивлением.

— Мы компанией на речку собрались, до вечера. Вот пацанами и скинулись! — пояснил ей, чтобы вопросов не было. Она кивнула, но удивление похоже осталось. Ну — про продукты на речку, и пацанов — уже сказал. Дело — редкое.

Когда пришел к нам, Катя и Светка уже пришли и пили чай. Выдал им по пирожку, остальные — на речку. Девчонки посмотрели с уважением! Возник вопрос — купальники им брать с собой, или сразу одеть? Посоветовал взять с собой — лучше все же в сухом обратно идти. И комфортнее, и ветерком девочек не протянет. К сырому-то ветерок — еще как прилипает, а о здоровье моих девчонок нужно заботиться!

— А переодеваться мы где будем? — Катя сомневается.

— Да вон — покрывало