Книга Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию - Дэн Джонс

10 июля 1397 года Ричард, отужинав, возглавил отряд, который выдвинулся в Плеши, чтобы арестовать Глостера. Хорошо вооруженные люди мчались изо всех сил под покровом ночи; белые олени на одежде выдавали в них верных вассалов короля. Они спешили исполнить единственное, крайне важное задание: взять под стражу дядю короля, герцога Глостера.

Граф Уорик уже был заперт в лондонском Тауэре. Он был приглашен к Ричарду на ужин, а под конец оживленного пира король поднялся, приказал арестовать графа и бросить его в темницу. Теперь пришла очередь герцога.

На рассвете отряд прискакал к высоким каменным стенам крепости. Люди короля приготовились к стычке, но, как быстро выяснилось, при герцоге была всего горстка слуг. Роялистов было больше, и они с легкостью вошли в крепость. Ричард приветствовал Глостера, обратившись к нему «любезный дядя». Затем он приказал арестовать его и под охраной препроводить на корабль, который доставит герцога в тюрьму в Кале.

Эта вылазка стала кульминацией переворота, осуществленного с быстротой и эффективностью, не уступавшей аресту Роджера Мортимера Эдуардом III в 1330 году. В 24 часа, ничем не выдав заранее своих планов, Ричард схватил всех трех главных апеллянтов 1386 года. Глостера и Уорика король арестовал лично. Арундела уговорил сдаться его брат, архиепископ Кентерберийский, и Ричард сослал его на остров Уайт. Гром грянул. Наказание застало апеллянтов врасплох. Королевство, по словам Томаса Уолсингема, «внезапно и неожиданно пришло в расстройство». Следующие два года Англия трепетала под тиранией Ричарда II.

Внезапная месть Ричарда апеллянтам, ознаменовавшая начало эпохи тирании, вызвала большое замешательство. После переворота король выпустил серию прокламаций, разъясняющих, что трое лордов были арестованы за «посягательство на его королевское величество», но отрицающих, что упомянутое посягательство имеет какое-то отношение к событиям 1386 года. Поверили в это немногие.

Естественно, в предположениях недостатка не было. Летописцы того времени фиксировали свои догадки и подозрения. Автор французской хроники «Предательство и смерть Ричарда Английского» слышал, что апеллянты злоумышляли против Ричарда, Джона Гонта и герцога Йорка. До Томаса Уолсингема дошли слухи, будто Ричард думал, что его вот-вот изберут императором Священной Римской империи, но, прежде чем отдать ему власть над тысячами тысяч новых подданных, выборщики хотят удостовериться, что он способен приструнить собственных. Другие, например хронист Адам из Аска, просто не поверили королевским прокламациям и писали, что Ричард давно точил зуб на бывших врагов, десять лет выжидал благоприятного момента и копил силы, чтобы отомстить.

Какими бы ни были его мотивы, удивительно, как быстро Ричард устранил своих врагов. Королю потребовалось всего три месяца со дня ареста, 10 июля 1397 года, чтобы полностью избавиться от старых недругов. К концу сентября 1397 года парламент, Уорик, Глостер и Арундел попросту сгинули без следа.

Парламент, открывшийся 17 сентября 1397 года, был напичкан верными Ричарду людьми и проходил в присутствии вооруженной стражи. Так как Вестминстер-холл был на реконструкции, парламентарии заседали внутри открытого всем ветрам деревянного каркаса. Общины и лорды заняли свои места под внимательными взглядами 300 чеширских лучников Ричарда. Сам Ричард восседал на троне, откуда он, по словам монаха из Ившема, мог «сообщать свои решения»; он руководил заседанием с «величайшей торжественностью, как ни один король до него».

Канцлер Стаффорд, епископ Эксетерский, официально открыл собрание. Он поведал всем присутствующим о новой доктрине королевской власти. В качестве темы проповеди он выбрал цитату из Иезекииля 37:22: «…один Царь будет царем у всех их». Пугающее начало. Разгорячившись, епископ Станфорд заявил собравшимся: «…дабы король был достаточно могущественен, чтобы править, он должен быть полноправным владельцем своих регалий, прерогатив и привилегий». Затем было объявлено всеобщее помилование, из которого, как было сказано, исключены 50 человек, «каковых королю будет угодно назвать». Однако Ричард не затруднил себя перечислением, но призвал всех, кто думает, что ему есть за что повиниться, просить короля о помиловании лично. За следующий год 500 человек попросят короля о прощении и получат его. Ричард вынуждал своих недругов приходить и называть себя. Удостоенным прощения пришлось недешево за него заплатить.

Затем, опровергая собственное утверждение, будто Глостер, Арундел и Уорик были арестованы вовсе не за преступления десятилетней давности, Ричард обратился мыслями к 1386 году. За месяц до открытия парламента он с зеркальной точностью воспроизвел события прошлого, дав ход новой апелляции – обвинению в измене, выдвинутому против его врагов семью вельможами (Холландами – племянником и сводным братом Ричарда, графами Кентом и Хантингдоном, а также графами Сомерсетом, Ноттингемом, Солсбери, Томасом, лордом Диспенсером и сэром Уильямом Скроупом). Большинство из них впоследствии заявляли, что поступили так по принуждению. Тем не менее подписанную ими апелляцию использовали в полном объеме. Под руководством тщательно подобранного спикера, сэра Джона Буши, – Уолсингем говорил, что Буши обращался к Ричарду с такой подобострастностью, «как будто молился на него», – стесненный и запуганный парламент упразднил акт, на основании которого действовал Совет, а также отменил помилование, выданное «безжалостным парламентом» Глостеру, Арунделу и Уорику. Через несколько дней архиепископ Кентерберийский Арундел (брат графа Арундела) был снят со своего поста и отправлен в ссылку.

Все это время Джон Гонт председательствовал в парламенте как лорд-распорядитель. Для стареющего герцога это было болезненным испытанием, но ему нужно было думать об интересах Ланкастеров. Здоровье его ослабло, а после пребывания с 1394 по 1396 год в своем герцогстве Аквитанском он утратил политический вес в Англии. Теперь же он уповал на милость Ричарда, пытаясь защитить своего старшего сына, бывшего апеллянта Генри Болингброка, а также узаконить своих незаконнорожденных детей, прижитых с давней любовницей, позднее ставшей его третьей женой, Екатериной Суинфорд. Гонт выполнил свои обязанности. В пятницу, 21 сентября, он стоял рядом с королем, когда графа Арундела, одетого в плащ с алым капюшоном, привели на суд. Его официально обвинили в измене за деяния 1386 года – новоявленные апеллянты вытанцовывали вокруг и кидали ему в лицо оскорбления. «Твое помилование аннулировано, предатель», – сказал Гонт своему старому врагу графу, прежде чем объявить его виновным в измене и приговорить к смерти. «Где же верные общины?» – взревел Арундел, с горечью оглядываясь вокруг, а потом сказал спикеру Буши: «Я знаю все о тебе и твоей братии и о том, как ты здесь оказался». На пользу ему это не пошло. Графа вывели из парламента и обезглавили мечом на Тауэр-Хилл. Голова его слетела с плеч с первым же ударом, а тело простояло на ногах достаточно долго, чтобы можно было прочесть «Отче наш».

Томас Уолсингем писал, что призрак графа Арундела преследовал Ричарда, «вселяя в него неописуемый ужас». Если и так, это не заставило короля свернуть с намеченного пути. В следующий понедельник пришла очередь Глостера. Скорбное это было зрелище – еще один английский король жаждал казни герцога королевской крови. Томаса Моубрея, графа Ноттингема, послали в Кале с приказом доставить герцога в парламент. Теперь же Моубрей вошел в притихшее собрание и сообщил ошеломляющую новость: герцог мертв.