Книга Ледяной город - Джон Фарроу

Мэтерз продолжал нелепо улыбаться.

Нагнувшись, Санк-Марс сначала перенес через нижнюю перекладину загородки ногу, потом просунул голову и плечи и оказался по другую сторону изгороди. Мэтерз предпочел перелезть через ограду сверху, и оба они неспешно пошли в направлении ребенка и лошади.

— Холмс был человеком, полагавшимся на интеллект, на собственную смекалку, на свой, как он говорил, дедуктивный метод. Но он признавал, что иногда приходится переходить к востоку от Олдгейт — бандитской части Лондона, расположенной неподалеку от доков, — и брать с собой оружие. Для нас теперь это значит нечто большее. Нам приходится переходить к востоку от Олдгейт и идти на сделки с преступниками. Соглашаться на убийства. Внедрять к бандитам штатских. По правде говоря, я начал так поступать, когда стал получать информацию от моего источника — Селвина Норриса, а закончил сделкой с дьяволом, оставив его безнаказанным. Скажи мне, что это правильно, Билл. Конечно, это было оптимальным решением при создавшихся обстоятельствах — мне удалось спасти эту храбрую глупышку, я знаю, но все-таки скажи мне, что я прав. Холмс говорил Ватсону, чтобы он всегда брал с собой оружие к востоку от Олдгейт, и я, следуя его логике, сделал бы то же самое. Глупость прощать нельзя. Иногда оружие необходимо — это не вымысел. А теперь нам нужно нечто большее, чем оружие, чтобы одолеть врага, ума и средств здесь оказывается недостаточно. Бывает так, что приходится действовать безжалостно, приходится обходить закон, иначе победит враг.

— Вы действительно так считаете? — спросил Мэтерз. Теперь ему было не до смеха.

— Мне бы хотелось думать по-другому, — сказал ему Санк-Марс, — и пока я смогу действовать по-другому, так поступать я не буду. Я знаю, куда завела такая логика Андре. Для Холмса «к востоку от Олдгейт» значило брать с собой оружие. Для нас она означает новый виток спирали жестокости, насилия и беззакония. Кто знает, куда это нас приведет? Наши враги наверняка будут корыстно пользоваться нашей верностью закону как слабостью. Мы станем это терпеть? Мы позволим этим подонкам одержать победу? Мы будем упираться рогом в мораль и букву закона? Страна, общество, западный мир могут быть разрушены, но мы по крайней мере будем стоять за правое дело, а варвары пусть держат ответ пред Господом. Так нам надо действовать? Или мы должны поступать как Норрис и Андре? Мы должны стать такими, как наши враги? Нам надо встречаться с ними на улицах, в их загородных владениях и относиться к ним так, как они того заслуживают, — как к врагам? Крепкие парни должны палить друг в друга? Мы должны вести себя как они?

Билл Мэтерз смотрел в землю и тяжело дышал.

— Я думаю, что мы победили, — стоял он на своем.

Услышав это, Санк-Марс выгнул бровь.

— Билл, тебе бы уже пора расстаться с детской непосредственностью. Мы поймали убийцу Акопа Артиняна, но расправу над ним учинили «Ангелы». Тем лучше для нас. Преступником оказался один из нас, он был когда-то хорошим полицейским, но ушел к востоку от Олдгейт, где его сломили и убили. Может так случиться, что все мы сломаемся, если перейдем эту черту. Но пока мы спасли жизнь Джулии, а Норрис убрал нашего общего врага. Гиттериджа они тоже убрали. На них спустили «Росомах», которым выделили огромные средства после убийства этого ребенка, этого несчастного мальчика. А «Рок-машина» тем временем пытается сговориться с «Бандидос» из Техаса, чтобы укрепить свои позиции. Я не знаю, кто они такие, но разве нам нужна еще одна международная байкерская банда? Что-то мне подсказывает, что рано или поздно мы с ними познакомимся, причем скорее рано, чем поздно. Так что же изменилось, Билл? Все вроде нормально, у нас есть определенные успехи, но по большому счету они яйца выеденного не стоят.

Мерин громко фыркнул, девочка в ответ прыснула со смеху. Они еще какое-то время играли и отдыхали — кони, собаки, девочка, женщины и два сыщика, не обремененные заботами трудовых будней. Денек выдался замечательный — жаркий летний день, когда хочется лениво млеть на солнышке, потому что мир кажется спокойным и безмятежным. Через некоторое время они пошли к заднему крыльцу выпить и полакомиться приготовленным на жаровне мясом. Дымок жаровни струился вверх, поднимаясь к ветвям раскидистого клена, там его кружило как в водовороте и уносило в ярко-голубое, высокое, необъятное небо. В такие дни кажется, что лето никогда не кончится, что про зиму можно забыть, потому что она никогда не вернется, что мир наконец умудрился жить в ладу с самим собой. Такой вот выдался тогда денек — чудесный, как сбывшаяся мечта, и прекрасный, как мимолетное мгновение.