Книга Ассасины - Томас Гиффорд

Саммерхейс, вот уж не ожидал...

Что привело его в Авиньон? Что он знает? Кто ему этот коротышка в шляпе? Знает ли Саммерхейс об Амброзе Кальдере? Знает ли того, кто покушался на жизнь Элизабет? Знает ли он о Хорстмане?

Дрю Саммерхейс всегда все знает.

Так говорил о нем отец.

* * *

Стоя в дверном проеме, я вдруг почувствовал, как содрогнулась под ногами земля, раздался оглушительный грохот, в черное ночное небо влетели голубые, белые и розовые кометы и метеоры, озаряя окрестности призрачным сиянием. Я отпрянул, уперся затылком в перемычку двери, снова услышал грохот салюта и восторженные крики толпы.

То были первые залпы нескончаемого праздничного фейерверка, объявления об этом грандиозном зрелище я видел еще днем, на афишах и программках. Притаившись в тесном своем укрытии, я увидел еще одну группу монахов в черном. Они столпились возле небольшой церквушки, втиснутой между кафе и магазином на маленькой площади, в центре которой весело расплескивал струи воды фонтан. С детским любопытством, задрав головы в капюшонах, монахи наблюдали за волшебным зрелищем, разворачивающимся в ночном небе.

Площадь была забита людьми. Казалось, все жители Авиньона вышли сегодня на улицы посмотреть представления, полюбоваться фейерверком, насладиться всеми радостями праздника. Залпы сотрясали воздух и землю, точно огонь велся из тяжелых орудий.

Ни коротышки, ни его зеленой шляпы, ни перышка нигде не было видно. И тогда я начал высматривать в толпе Элизабет, пытаясь подавить панику, стараясь не думать, не вспоминать о молитвенно тянущейся ко мне руке брата Лео.

А потом двинулся через площадь к маленькой церкви. Она смотрелась так печально и одиноко на фоне всеобщего ликования, всех этих ряженых, на фоне залпов, что выстреливали из-за стен дворца.

Я пробрался сквозь толпу зевак и, стараясь держаться в тени, поднялся по ступенькам к тяжелой, обитой железом деревянной двери. Приотворил ее и скользнул внутрь. И, потный и задыхающийся, оказался в почти полной темноте, а потом плотно притворил за собой дверь. Внутри церковь казалась больше, чем снаружи. И здесь было и душно, и холодно одновременно, сыро и сухо, пахло свечами, воском, дымом и ладаном. Ни ветерка, ни малейшего движения воздуха. Свечи горели ровным пламенем, коротенькие язычки его лишь слегка подрагивали, когда толстые каменные стены сотрясал очередной залп салюта. Я прошел вдоль стены к алтарю, затем присел на деревянный стул — не меньше сотни таких стульев было расставлено рядами на каменном полу. Сел и перевел дух. Черт... Так до сих пор и непонятно — охотник я или добыча? Что ж, может, сегодня наконец получу ответ на этот вопрос.

Я чувствовал, что окончательно загнан в тупик. Сидел, весь мокрый от пота, разбитый и отупевший, пытался сообразить, что делать дальше. Револьвер в кармане брякнул о соседний стул. Я вздрогнул, звук показался просто оглушительным. Все выходило из-под контроля, все валилось из рук, и я ничего не понимал. Кто кого преследует? Кто победитель? Нет, этим вопросом лучше не задаваться.

Я не знал, что теперь думать о Саммерхейсе, но коротышка со шрамом на горле, таким огромным и страшным, точно по нему проехались газонокосилкой, заставил меня по-другому взглянуть на старого моего учителя. Заставил думать, что у него есть какая-то другая, тайная и страшная жизнь, наводил на мысли о заговоре и о том, что Саммерхейс служит какой-то своей курии. Он — нечто вроде маленького Папы в своем царстве. Что он замыслил? Папа умирает, развертываются какие-то непонятные опасные закулисные игры...

Возникло такое ощущение, точно на меня накинули плотную сеть, она душит, выдавливает из меня жизнь по каплям... впивается в горло, а я беспомощен и...

Что это? Какой-то звук за спиной? Или просто почудилось?

Легкий, еле слышный шорох, приглушенный залпами салюта.

Неужели у меня начались галлюцинации?

Что, если он все-таки заметил меня в толпе на маленькой площади? Что, если он сейчас здесь, где-то рядом?... Почему я так уверен, что у коротышки есть нож? Может, и ему перерезали горло тоже где-то в толпе?

Кто-то притворил входную дверь церкви. Звука я не слышал. Ощутил лишь легкое дуновение свежего воздуха с улицы. Совсем слабое, напоминающее вздох.

В церкви кто-то есть.

Но вокруг стояла мертвая тишина. Я ощупал игрушечный револьвер в кармане. Полный идиотизм! Он застрял, зацепившись за что-то, я дернул, револьвер выскользнул из пальцев и со звоном, точно серебряная ложка, упал на каменный пол. Эхо разнеслось под сводами. Я замер, выжидая. Потом поднял игрушку, смахнул с носа крупную каплю пота. И снова замер, прислушиваясь.

Ничего.

Я встал со стула и двинулся в дальнюю часть помещения, где под низкими сводами густилась плотная тьма. По коже пробежали мурашки, мелкие волоски на руках и шее встали дыбом. Так значит, он все же отыскал меня на улице, в толпе, нашел меня, маленький ублюдок, загнал в церковь, как в ловушку.

Отлично. Лучше не бывает!...

И ведь как затаился, ничем не выдает своего присутствия. Я слышал лишь собственное дыхание и залпы салюта за стенами. Небо в высоких окнах поминутно озарялось разноцветными вспышками.

А потом вдруг я услышал тихий шаркающий звук, точно мой преследователь сделал шаг или два, но никак не мог определить, откуда он донесся. Да он может быть где угодно, за длинными рядами стульев или вот там, в тени, под сводами. Снова тот же звук, он эхом, точно мячик, отброшенный рукой ребенка, раскатился по помещению. Где-то он ходит, двигается тихо и осторожно, высматривает, как бы незаметней подобраться ко мне.

— Мистер Дрискил?

Я снова застыл, сжимая в руке игрушечный револьвер, изо всей силы вжался в свод арки. Откуда донесся голос? Нельзя отвечать. Нельзя выдавать своего местонахождения. Иначе я мертв.

— Ну, будьте же разумным человеком, мистер Дрискил. Нам надо поговорить.

Двигается бесшумно, как призрак. Или туман, наползающий на поля в ночи. Я начал отступать к стене. Нащупал ее, прислонился, еле слышно вздохнул. Слева от меня тянулась призрачно-серая полоса, через выбитую панель витражного стекла просачивались отсветы фейерверка. Если преодолеть эту полосу, если пойти дальше вдоль стенки, можно попытаться найти заднюю дверь, она наверняка должна тут быть. Найти и выбраться из ловушки.

Выйти на улицу, затеряться в ночи. Интересно все же, как это он меня выследил? Ведь я был уверен, что оторвался от него, и на тебе, пожалуйста...

Кто он? И какую роль играет при Саммерхейсе?

Возникали все новые вопросы, и ответов на них не находилось. Я чувствовал себя совершенно беспомощным, точно провалился в яму-ловушку, полную гремучих змей.

Я знал, чувствовал, что он двигается где-то там, чуть поодаль. А потом вдруг решил: черт с ним, надо рискнуть, перескочить через эту сероватую полоску света на полу, всего-то шаг или два. И вот я изготовился, затаил дыхание, рука сжимает игрушечный револьвер, глаза примериваются, прикидывают расстояние...