Книга Полуночные поцелуи - Жанин Бенедикт

застежкой своего лифчика. Его дыхание отчетливо учащается. Все еще стоя к нему спиной, я поворачиваюсь, подставляю ему щеку и ухмыляюсь.

Теребя защелку, я поддразниваю его.

— Обрати внимание. Мы не хотим повторения прошлого раза. — одной рукой я без усилий расстегиваю крючки, и вот так мои крошечные возбуждающие сиськи оказываются на всеобщем обозрении.

Секунды не проходит между тем, как мой лифчик падает на пол, и тем, как Отис подбегает ко мне. Быстрее света он прижимается передней частью своего одетого тела вплотную к моей спине. Его ладонь ложится мне на пупок, и он запускает пальцы за пояс моей юбки, дразня. Он скользит вверх по моему торсу, раздвигая мои груди одним движением руки, и снова спускается вниз. Он повторяет это снова и снова, пока я не говорю «к черту это» и не пытаюсь сама снять юбку, готовая к тому, что меня будут ругать в следующем столетии.

Но когда я собираюсь расстегнуть «молнию», он хватает меня за запястье и подносит к своему рту.

— Что, по-твоему, ты делаешь? — он шепчет в точку моего пульса, его губы скользят мимо моего локтя к изгибу плеча.

— Раздеваюсь догола.

— И кто дал тебе разрешение на это? — у меня вырывается вздох, когда он прикусывает место соединения моей шеи, а затем сосет. Он все еще держит меня за запястье, другой рукой рисуя круги вокруг моего пупка.

— Отис. — Отчаяние прерывает мой голос. Мне больше неинтересно играть в игры. Я не хочу, чтобы он над чем-то работал. Смесь эмоций и безбрачия превратила меня в монстра, у которого на уме только одна мысль: секс.

Мой парень прерывает мою мольбу, качая головой. Осторожно положив руки мне на талию, он поворачивает меня спиной к раковине и зеркалу. Его глаза темные и тлеющие, выдающие его намерения задолго до того, как он сможет их осуществить. Мое сердце переполняется, и я проглатываю свое нетерпение.

Прижимаясь своей щекой к моей, он дышит мне в ухо. Каждый выдох возбуждает мои нервы, и желудок сжимается в предвкушении. Когда он наконец заговаривает, голос у него низкий и хрипловатый.

— Ты понимаешь, как сильно я хотел, чтобы ты вернулась?

— Расскажи мне.

Его хриплый смешок сотрясает нас обоих.

— Я покажу тебе, — отступая назад, он срывает с себя рубашку и расстегивает мою юбку, но не снимает ее. — Я сказал Богу, что встану на колени, если верну тебя.

Затем Отис опускается на одно колено и нежно гладит мою лодыжку, приподнимая ее, чтобы поставить мою ногу на его выпрямленное бедро. Его дыхание затруднено, и мы оба молчим, зачарованные, пока он снимает с меня чулки в сеточку, щекоча меня при этом, по одной ноге за раз. Он запечатлевает поцелуй на моих коленях и лодыжках. Когда обе мои ноги снова оказываются на земле, он опускает другую ногу, чтобы должным образом опуститься передо мной на колени. Мозолистые подушечки его пальцев легки, как перышки, касаются моей кожи, скользя вверх по внутренней стороне моей ноги, пока он не проникает под юбку. Одна моя рука цепляется за край раковины, в то время как другая вцепляется в его волосы, пока я пытаюсь оставаться в вертикальном положении, моя вертикальная целостность нарушена его заботами.

Он играет с краем моего нижнего белья, просовывая пальцы под материал, чтобы подразнить влажность моих складок, дразня меня. Он сжалился, когда я издала смущенный возглас отчаяния, и прикусил пояс моих стринг, затем стянул тонкий материал вниз по моему телу, позволяя ему растечься лужицей у моих ног.

Я задерживаю дыхание, когда он отвечает на поцелуй и задерживается на верхушке моих бедер. Его дыхание обдает меня, внутри меня, и я расцветаю еще до того, как он ко мне прикасается, становясь все горячее и влажнее. Он остается недосягаемым, неподвижным, намекая на все великолепие, которым он мог бы меня одарить, легким прикосновением своих губ ко мне. Я промокла насквозь, у меня все болит, я в нескольких секундах от того, чтобы по-настоящему умолять.

— А теперь посмотри, где я стою на коленях.

Наконец, он пробует меня на вкус, и, если бы он не держал меня, я бы рухнула, мои ноги дрожали под огромной тяжестью удовлетворения, которое пронзает меня.

Сначала это мягко, как всегда. Он растягивает мое предвкушение, уделяя предварительному припеву такое же внимание, какое он мог бы уделить хуку.

Он осыпает поцелуями-бабочками мою киску, исследуя влажное пространство с таким легким, таким кратким нажимом, как будто его там нет. Я дергаюсь в агонии, становясь все более влажной. Отис замечает это и хихикает, его веселье пугает меня. Целенаправленный и неожиданный взмах его языка заставляет меня вскрикнуть.

— Я скучал по тому, как я пробую тебя на вкус, — одобрительно мурлычет он, и изгиб его улыбки обжигает меня. Он кладет скрюченный палец между ложбинками моих складок, проводя вверх и вниз, собирая мою влагу в созданный им изгиб. Он стонет, когда новая волна возбуждения вырывается из меня. Как будто я недостаточно возбуждена, он выводит свое имя на внутренней стороне моего бедра, используя мою влажность, чтобы нарисовать это там.

Отис на некоторое время возобновляет свои беззаботные выходки, обводя меня губами, получая удовольствие от моих прерывистых, отчаянных всхлипываний. Я запускаю пальцы в его волосы, пытаясь контролировать его, но он сопротивляется, непреклонен в том, чтобы практиковать свою собственную форму поклонения мне.

Именно тогда, когда я достигаю пропасти безумия, уверенная, что самоликвидируюсь, если он не даст мне именно то, чего я хочу, меня тащат на раковину. Выступ неприятно врезается в мою задницу, но нет времени зацикливаться на дискомфорте, когда он погружается в меня, пожирая мою киску с такой силой и намерением, что мое тело прогибается и подается вперед, крик вырывается из моего горла.

Я приветствую тот приступ восторга, который он доставляет. Он закинул мои ноги себе на плечи, зажав голову между ними. Каждое эротическое посасывание, каждое острое облизывание и каждый осторожный толчок по моему клитору вознаграждаются непроизвольным сжатием моих коленей. Именно тогда, когда он включает свои пальцы, маневрируя руками по моему телу, чтобы лучше раздвинуть мои половые губки и постучать по моему клитору, я уступаю ему весь контроль.

Это действует на меня изнутри, и я испытываю приглушенное удовольствие, когда расплавленный жар облизывает мое тело, начиная с подошв ног. У меня нет сил держаться прямо, и я откидываюсь назад, расслабляя шею, чтобы прижаться головой к прохладному зеркалу. Я прижимаю его лицо к себе, душа его. Он издает влажный сопящий звук, почти протестующий,