Книга Борьба за Красный Петроград - Николай Стариков

В этом сказывалась нерешительность, неуверенность Франции в том, что ее помощь сможет сыграть решающую роль в условиях, когда английский империализм занимал в этом отношении первое место. Французская военная миссия в Прибалтике должна была упорно подготовлять почву для срыва прибалтийских планов Англии, а такая «подрывная» работа требовала времени. Но когда события на северо-западе пошли быстрым ходом, когда между Советской Россией и прибалтийскими государствами завязалась дипломатическая переписка по вопросу о мире, то тогда французский империализм решил действовать быстрее. Желание сорвать окончательно мирные переговоры Советской России с Прибалтикой побудило Францию сочувственно отнестись к выступлению П. М. Авалова-Бермондта. Французская миссия в Прибалтике официально заявила правительству Латвии о том, что в случае вступления его в мирные переговоры с советским правительством Франция не окажет никакой поддержки в изгнании германских войск из Прибалтики[572]. Западная русско-немецкая добровольческая армия на своих знаменах несла близкие Франции лозунги и, по ее мнению, являлась вполне достаточной силой для того, чтобы сорвать мирные переговоры Латвии и Эстонии с Советской Россией. Авалов-Бермондт не посмел бы самостоятельно проявить столь знаменательную инициативу и начать свой рижский поход, если бы не чувствовал за собою прямой поддержки германской буржуазии и сочувствия со стороны французского империализма. И когда попытка Авалова-Бермондта не увенчалась успехом вследствие быстрого вмешательства Англии, то Франция отстояла перед Верховным советом право иметь своего председателя в той межсоюзной комиссии, которая должна была наблюдать за эвакуацией германских войск из Прибалтики[573].

В отношении же помощи Юденичу Франция ничего реального сделать не смогла. События быстро разворачивались, и, пока Франция собиралась послать свою помощь, Юденич был разбит. Ж. Клемансо в начале ноября 1919 г. говорил о том, что в связи с поражением Юденича Антанте приходится переживать второе разочарование. Дальше он продолжал:

«Если когда-нибудь так называемый мировой пролетариат мог питать надежды на серьезный социальный переворот, то это именно теперь, после побед, одержанных советской армией. Увы, это приходится констатировать, если не хочешь держаться страусовой политики.

…Мы решили серьезно обсудить положение вещей раньше, чем принять те или другие шаги по отношению к Советской России, так как эксперименты, произведенные до настоящего времени, слишком дорого нам обошлись и полны всяких неожиданнейших результатов»[574].

Франция не пришла на помощь Юденичу в наиболее трудные для него дни, она, наоборот, оттянула другую силу, которая должна была оказать помощь Юденичу. Поход Авалова-Бермондта, к которому французский империализм возымел симпатию, приковал к себе ту английскую эскадру и те эстонские бронепоезда и части, которые могли, а в некоторой своей части и должны были принять участие в захвате Петрограда.

Германия, будучи побежденной в мировой войне, стремилась восстановить свое военное могущество и пойти войной на своих вчерашних победителей. Она в 1918 и 1919 гг. проявляла большую заинтересованность в делах Прибалтики. При помощи своих войск, подчиненных раньше генералу К. фон дер Гольцу, затем русскому белогвардейцу П. М. Авалову-Бермондту, Германия вплоть до момента наступления Юденича на Петроград держала под угрозой завоевания не только Прибалтийский район, но и северо-запад Советской России. Октябрьское выступление Западной русско-немецкой добровольческой армии Авалова-Бермондта являлось наглядным примером проведения Германией своей политики и последней попыткой использовать свою армию в Прибалтике.

В радиотелеграмме от 12 октября, посланной на имя Юденича, Авалов-Бермондт объяснял цель своего выступления необходимостью обеспечить тыл армии, но позже, находясь уже в Германии, Бермондт совершенно откровенно и более определенно рассказал о своих замыслах в октябре 1919 года:

«Я понимал, что надо идти без остановки дальше и не останавливаться перед разгромом этих скороспелых республик, которые, будучи поддержаны «союзниками», сделались нашими злейшими врагами и мешали нам развернуть свою деятельность в необходимых размерах».

В этих словах Бермондт прямо указывает на то, что прибалтийские государства – Литва, Латвия и Эстония, поддержанные Англией и Францией, т. е. странами-победительницами в мировой войне, не обеспечивали в должной степени влияния Германии на Прибалтику и что один факт их существования не соответствовал стремлениям немецко-русских монархистов. Таким образом, наступление Бермондта на Латвию в октябре 1919 г., являвшееся отдельным звеном общей контрреволюционной цепи, окружавшей в то время Советскую Россию, одновременно разорвало и без того шаткий противосоветский фронт на северо-западе России. Армия Юденича не могла получить обещанной поддержки от Эстонии и от английской эскадры, потому что английские миноносцы и эстонские армейские части были использованы для защиты Латвии от войск Бермондта.

Белогвардейская ревельская газета «Свобода России» в № 12 от б ноября 1919 г. писала:

«Да, господин «патриот» Авалов, вы добились своего. Вы добились того, что героическая Северо-западная армия одна должна была взять на себя почти непосильную задачу сокрушить военное могущество большевиков под Петроградом, опирающееся на многочисленные резервы…

Вы, бесславные герои Митавы, добились того, что мы должны были спешить с походом на Петроград, несмотря на нашу малочисленность и без помощи тех многих тысяч русских людей, офицеров и солдат, которые по роковому недоразумению находятся в ваших рядах…

Вы своими преступными действиями в Латвии навлекли подозрение и на нас и дали многочисленным нашим недругам оружие в руки говорить о реакционности и «империалистичности» наших замыслов и задач»[575].

Аваловский урок в Прибалтике был настолько показательным и ясным, что представители Эстонии и Латвии не смогли не понять его. Сложный прибалтийский переплет событий лишний раз наглядно иллюстрировал империалистические противоречия. Рижский октябрьский поход войск Авалова-Бермондта вскрыл не только настойчивые тенденции германской буржуазии в отношении Прибалтики, но показал оборотную сторону возможных успехов армии самого Юденича.

Авалов, выполняя задания германского империализма, шел на Ригу во имя воссоздания единой великой России, в союзе с которой разбитая в мировой войне Германия пыталась взять реванш у своих победителей.

Юденич, вскормленный английским империализмом, шел прямой дорогой на Петроград, имея на своих белых боевых знаменах также лозунг единой великой России. Таким образом, в этом отношении было полное совпадение вожделений русских реакционеров, реставраторов. Однако движение этих двух военных сил в одном направлении, движение, как казалось бы, для них единственно целесообразное, было невозможно только потому, что наемник германской буржуазии – Авалов-Бермондт – должен был, не снимая лозунга воссоздания великой России, идти по несколько другому пути. Расхождение направлений ударов армии Юденича и армии Авалова-Бермондта и послужило во вред российской северо-западной и западной контрреволюции.