Книга Кремлевский визит Фюрера - Сергей Кремлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И дешево, и мило!
А дальше, все так же насмешливо улыбаясь в усы, Сталин обращался к немцам, хотя и не прямо:
— Некоторые политики Европы и США прямо говорят и пишут черным по белому, что немцы жестоко их разочаровали, так как вместо того, чтобы двинуться на Восток против Советского Союза, они, видите ли, повернули на Запад и требуют себе колоний. Можно подумать, что немцам отдали районы Чехословакии как цену за обязательство начать войну с Советским Союзом, а немцы отказываются теперь платить по векселю, посылая их куда подальше…
Итак, оба лидера и в Германии, и в России видели угрозу мировой войны в первую очередь не друг в друге, а в политике «демократий»…
Со времени их мартовских речей прошло всего полгода, но в одну неделю августа 39-го года все изменилось коренным образом: западные якобы «демократии» послали куда подальше и Германию, и Россию — вместе…
С того момента прошел почти год… Устранив угрозу войны с Россией, Германия ударила по Западу всей своей военной силой и обеспечила себе невиданные ранее возможности на континенте…
Англия мириться не желала, Америка вооружалась и умело формировала нужную ей ситуацию, в войну пока прямо не вмешиваясь…
Россия выполняла четвертую пятилетку и укрепляла свои позиции в пределах ее естественных сфер влияния, не выходивших за пределы границ Российского государства образца 1917 года — за исключением присоединения Северной Буковины…
Но ведь составлявшие там большинство украинцы-русины еще в 1918 году хотели воссоединиться с Украиной…
1940-й год переваливал на свою вторую половину… И Германия, и Россия опять оказывались на большом историческом перепутье…
Куда идти? С кем идти? И как идти?
Эти вопросы ставила сама жизнь…
Но эта же жизнь пока не давала на них ясных и внятных ответов…
А Мировое Зло затаились и копило силы…
Между «Морским львом» и «Барбароссой»
СРАЗУ ЖЕ после начала военного решения «польской» проблемы, когда германские пикировщики воем воздушных сирен наводили на поляков первые страх и тоску, Гитлеру из-за рубежа пришла гневная телеграмма..
Его бывший соотечественник, промышленный магнат, а теперь эмигрант Фриц Тиссен, знакомый с Гитлером с января 1931 года и много поспособствовавший его приходу к власти, до глубины души оскорбился тем, что Гитлер начал войну…
Но возмущала Тиссена не война как таковая, а то, что Гитлер повел немцев на Польшу и тем вступил в конфликт с Англией и Францией.
Тиссен спешно и тайно эмигрировал и написал Гитлеру открытое письмо:
«Я напоминаю Вам, что Вы, конечно, не послали Вашего Геринга в Рим к святому отцу или в Доорн (голландский город, куда удалился Вильгельм Второй. — С. К.) к кайзеру, чтобы подготовить обоих к предстоящему союзу с коммунизмом. Тем не менее Вы все же внезапно вступили в такой союз с Россией, то есть совершили шаг, который Вы сами сильнее, чем кто-либо другой, осуждали в своей книге «Майн кампф» — старое издание, стр. 740—750. Ваша новая политика, господин Гитлер, толкает Германию в пропасть и приведет немецкий народ к катастрофе. Вернитесь обратно, пока это еще возможно. Вспомните о Вашей клятве, данной в Потсдаме».
Прошло менее года, и пакт с русскими позволил решить на континенте ряд важнейших проблем так, как этого не предполагал и сам Гитлер…
Главное — он теперь контролировал большую часть континентальной Европы и не испытывал давления Франции.
С часа тридцати пяти минут ночи 25 июня пушки на Западном фронте молчали.
Однако тем громче теперь звучали в мозгу мысли, раздумья, замыслы…
Начался июль…
Фюрер вспомнил, как приехал в Компьен для переговоров с французами в сопровождении Геринга, Кейтеля, Редера, Браухича, Риббентропа и Гесса и рядом с «историческим вагоном» увидел на земле мемориальную плиту…
Поодаль толпилась группа журналистов, рядом были соратники, он был в отличном настроении и, ради любопытства подходя к плите, улыбался.
На плите значилось:
«Здесь 11 ноября 1918 года была побеждена преступная гордость германской империи, поверженной свободными людьми, которых она пыталась поработить»…
К фюреру подошли остальные, стояли, освещенные ярким июньским солнцем, молча читали…
Потом он весь вспыхнул от гнева и воспоминаний, зло оглянулся на почтительно толпящихся своих и «нейтральных» писак и в полном сохраняющемся безмолвии прошелся по этой плите…
Затем он вошел в вагон, сел в кресло Фоша, и через несколько минут ввели французов — генералов Хунтцигера, Паризо, Бержере, вице-адмирала Лелюка и бывшего посла в Польше Ноэля…
Кейтель начал зачитывать условия перемирия… Гитлер вдруг резко встал, Кейтель умолк…
— Продолжайте, Кейтель, — приказал он тогда. — Я возлагаю функции главы нашей делегации на вас. Заканчивайте и напомните им, — он коротко кивнул в сторону французов, — что этот проект окончательный и должен быть принят или отвергнут как единое целое…
После этого он вышел из вагона…
С ЭТОГО момента прошло менее полумесяца, но от скольких поводов для головных болей он уже избавился… Но множество их еще оставалось, и возникал естественный вопрос — куда дальше?
На первый взгляд ответ на этот вопрос лежал на поверхности — дальше надо было высаживаться в Англии, поскольку Англия устами Черчилля от мира с Германией отказывалась…
Фюреру как-то рассказывали, что в первую военную зиму 39/40 года лучшим подарком для любой знатной леди в Лондоне была… луковица. Лук в метрополию возили из Египта, связь с которым теперь осложнялась, а выращивать лук в самой Англии было уже не по сезону…
Проблемой стала и традиционная яичница с беконом — в Англии не было яиц…
К середине 40-го года все, однако, как-то налаживалось… Увеличивались поставки из США— к радости и выгоде заокеанских производителей продовольствия…
Да, с Англией надо было решать все как можно скорее, а для этого надо было решаться…
Но об английский «порог» однажды уже споткнулся такой неглупый и решительный человек, как Наполеон… С тех пор, конечно, изменилось многое… Император французов не оценил потенциала корабля, не зависящего от направления и силы ветров — парохода. А ныне в распоряжении фюрера были даже тысячи самолетов…
Однако Ла-Манш оставался Ла-Маншем, а британский флот — британским флотом…
Гитлер, раздумывая над этим, горько усмехался про себя — ирония судьбы и традиция англосаксонского коварства: Наполеона, как и его самого, втравила в войну с собой сама Англия…
И отличие было лишь в том, что теперь к Англии присоединяется еще и Америка… А, впрочем, скорее наоборот — Америка пристегивает к себе на поводок английского льва…
