Книга Золотой человек - Мор Йокаи

О ней ходила разная молва; ребятишки, наслушавшись дома материнских рассказов, в школе передавали их друг другу.

Постепенно река времени вымыла из людской памяти всю эту историю...

Мой давний друг - натуралист, ботаник и энтомолог, известный не только у нас в стране, но и во всем ученом мире, часто рассказывал мне о необычных территориях на границе венгерских и турецких владений: поскольку они не принадлежат ни той, ни другой стороне, то не являются и частной собственностью. Для страстного естествоиспытателя там поистине заповедная Калифорния, где сочетаются редчайшие флора и фауна. Мой старый друг каждый год наведывается в эти нетронутые места, целыми неделями предаваясь излюбленному занятию.

Однажды осенью он уговорил меня поехать с ним: я ведь тоже любитель по этой части. Досугом я располагал, так что охотно вызвался сопровождать старика ученого в его путешествии к низовьям Дуная.

Он-то и привел меня на ничейный остров.

Мой друг впервые посетил эти места пятнадцать лет назад, когда они были еще не обжиты и освоение их только начиналось.

Теперь же, если не считать девственных зарослей камыша, по-прежнему скрывающих остров от посторонних глаз, здесь развилось поистине образцовое хозяйство.

Сам остров окружен дамбой, надежно защищающей его от паводков, и наряду с этим покрыт сетью оросительных каналов; механизм, приводимый в действие лошадьми, снабжает их водою.

Стоит попасть в этот райский уголок завзятому садоводу, и он с трудом уйдет отсюда: на фруктовых деревьях, на декоративных растениях, на полезных культурах - на всем лежит печать божьей благодати. Каждый клочок земли приносит пользу либо дарит наслаждение. Табак мускатного сорта, который здесь разводят, отличается необычайным ароматом и благодаря умелому возделыванию распродается нарасхват. Пасека с ее замысловатыми домиками и многоярусными постройками издали производит впечатление миниатюрного города для лилипутов. У леса выгорожен загон для домашней птицы редчайших пород; сердце любого птицевода преисполнилось бы зависти при виде великолепных кревкеров с хохолками на голове, белоснежных кокинхинок, демонической красоты годанов с раздвоенным гребешком, дымчатых экземпляров "принц Альберт", при виде серебристых индюков, золотистых и белых павлинов. В искусственном пруду плавают, гоняясь друг за дружкой, рябые утки, гуси, лебеди - тоже отборные экземпляры редчайших пород. На тучных лугах пасутся безрогие коровы, ангорские козы, черные ламы с длинной, блестящей шерстью.

По всем приметам чувствуется, что здесь живет господин, знакомый с роскошью.

Между тем у этого господина нет и гроша за душой. Деньгам на остров ход заказан.

Те, кто нуждается в здешних продуктах, знают, какие товары требуются обитателям острова, и провозят на обмен пшеницу, материю для одежды, крашеную пряжу, всевозможный инструмент.

Мой друг-ученый обычно поставляет на остров семена новых садовых культур и яйца домашней птицы - также новейших пород; а взамен получает экземпляры уникальных насекомых и засушенных растений, которые потом продает заграничным музеям и коллекционерам. Акция эта служит моему приятелю к немалой выгоде, и ничего предосудительного тут нет, так как наука не только страсть, но и средство к существованию.

Для меня же наиболее приятной неожиданностью оказалось, что обитатели острова говорят по-венгерски; такое в окраинных землях не часто встретишь.

Остров населяет одна семья, поэтому люди там обходятся лишь именем, каким их нарекли при рождении. Шестеро сыновей первооснователя поселения взяли в жены девушек из ближайшей округи и привезли их сюда; семья разрослась, так что теперь вместе с внуками и правнуками их здесь человек сорок.

Остров щедро содержит своих обитателей. Они ни в чем не знают нужды, всего хватает с избытком.

Островитяне приучены к труду, и будь их даже в десять раз больше, чем теперь, работа всех прокормит.

Прадед и прабабка воспитывают новые поколения: глава рода обучает мужчин тяжелому труду, хозяйка передает трудовые навыки женщинам.

Мужчины осваивают тонкости садоводства и резьбы по дереву, учатся изготавливать домашнюю утварь, выращивать табак, ухаживать за скотиной; среди них встретишь мельников и мастеров плотницкого дела. Здешние женщины - мастерицы ткать пестрые турецкие ковры, искусные вышивальщицы и кружевницы, мед, сыр и розовая вода их приготовления выше всяческих похвал. И работа как бы идет сама собой, никому не надо указывать, что он должен делать. Каждый знает свои обязанности и выполняет их безо всяческих напоминаний, находя радость в труде.

Дома для разрастающейся семьи выстроились в целую улицу. Каждый дом возводится общими усилиями, и старшие в роду берут на себя заботы о новобрачных.

Гостей, приезжающих на остров, обычно принимает нынешний глава семьи; родичи называют его "отец", посторонним он известен как Деодат - мощного телосложения, красивый, с благородными чертами лица, мужчина лет сорока. Он заключает с торговцами обменные сделки и показывает гостям остров.

Деодат встретил нас с тем радушием, какое естественно меж давних добрых знакомцев: мой друг-натуралист наведывался сюда каждый год.

Разговор наш шел на темы помологии, виноградарства и виноделия, садоводства, ботаники, энтомологии, в коих Деодат выказал солидные познания. Во всем, что касается садоводства и животноводства, он придерживался наиболее передовых взглядов, и я не в силах был скрыть свое удивление: откуда он все это усвоил?

- У старца нашего научился! - почтительно склоняя голову, ответил Деодат.

- Кто это?

- Увидите вечером, когда все соберутся.

В ту пору шел сбор яблок; все женщины и ребятишки были поглощены этим благим занятием. Дивные золотистые, коричневатые и кармазинно-красные плоды подобно пушечным ядрам пирамидами были сложены во дворах домов, грудой высились на зеленой лужайке. Шум веселых голосов разносился по всему острову.

Когда осеннее солнце стало клониться к закату, звон колокольчика со стороны скалы возвестил об окончании дневных трудов. Все засуетились, поспешно подбирая с земли оставшиеся плоды, сложили их в корзины и, взявшись попарно, понесли к дому.

Мы с Деодатом тоже направились туда, откуда раздался зов колокольчика.

Как оказалось, колокольчик висел на башенке небольшого деревянного дома. И башенка, и сам домик были густо обвиты плющом, но по замысловатым колоннам, поддерживавшим крыльцо, чувствовалось, что строитель вложил в свое детище немалую часть души: думы, мечтания, радости.

Перед домиком простиралась круглая площадка со столами скамьями. По завершении дневных забот тут собиралась вся семья.

- Здесь живут наши патриархи! - шепнул мне Деодат.

Старики не заставили себя долго ждать.

Это была на редкость красивая пара. Женщине было, должно быть, лет шестьдесят, ее супругу - восемьдесят.