Книга Соль земли - Георгий Марков

Артём колесил по полям. Побывав на полевых станах колхозов, расположенных поблизости от Притаёжного, он направился в Мареевку. Нужно было повидаться с Мироном Степановичем Деговым. Артём был убеждён, что льновод в такую пору живёт не в селе, а на полях. И не ошибся. Дегов обосновался со своими людьми на полевом стане, поджидая страдного часа.

Появление секретаря райкома не удивило льновода. За лето Артём приезжал сюда раз пять. Теперь приближалась уборка, и, если б секретарь райкома в такое время не заглянул, Дегов мог бы разобидеться.

На стане было пусто. Дегов сидел на дровах. Перед ним на табуретке лежали маленькие снопики только что надёрганного льна. Он брал отдельные стебельки, быстрыми движениями пальцев стискивал их, потом, взявшись одной рукой за корешки, другой за макушки, дёргал, стараясь разорвать.

– Ну как, Мирон Степаныч, лён? – вылезая из машины, крикнул Артём.

Дегов оторвался от своего занятия, встал, тщательно вытер руки о длинную рубаху-верхницу. Они поздоровались.

– Ленок-то? Местами отменный, а местами толстоват. Кострики будет много, – почёсывая крупными заскорузлыми пальцами заросшую бородой щёку, сказал Дегов.

– Толстоват? А по-моему, это хорошо. Волокна будет больше, – значит, выход на гектар выше.

– Хорошо бы, а всяко бывает. Года три тому назад уродился у меня лён чуть не в мизинец толщиной. Я думал: «Ну, возьму волокна небывало!» – а он как пошёл в кострику, как пошёл…

– Неужели меньше возьмёшь, Мирон Степаныч, чем в прошлом году? – с тревогой спросил Артём.

– Меньше нельзя. Хотел взять много больше, а как получится – не знаю.

– Обязательства у тебя, Мирон Степаныч, немалые.

Дегов понял, что секретарь райкома всерьёз беспокоится за его работу.

– На обязательства хватит, Артём Матвеич. Была дума – перекрыть их.

– Ну и перекроешь, Мирон Степаныч! Не первый раз тебе обгонять других!

Артём усмехнулся, зная, что старый льновод, как обычно, немножко хитрит, сознательно занижает свои возможности.

– А где у тебя люди? – спросил Артём.

– Одних послал в село золу привезти, другие отправились в лес за жердями. К будущему году готовлюсь.

– Вот как у настоящих хозяев! Нынешний урожай ещё на корню, а они о будущем думают.

Похвала пришлась по душе льноводу. Он расплылся в улыбке, не спеша разгладил окладистую бороду.

– Мой родитель говаривал: земелька ласку любит.

«Было бы у каждого колхозника такое высокое сознание, за один-два года сколько мы в сельском хозяйстве хорошего сделали бы», – думал Артём.

– Да что же мы стоим-то? Садись, Артём Матвеич, сюда, – вдруг спохватился Дегов. Он смахнул с табуретки снопики льна, передвинул её поближе к Артёму.

– Что ты, Мирон Степаныч! Зачем так? – Артём торопливо подобрал снопики, положил их обратно на табуретку. – Это же золото, наше золото! А я и вот здесь посижу. – Артём снял брезентовый плащ, положил его на сушник, сел. – Я к тебе, Мирон Степаныч, по большому делу приехал. Садись, посекретничаем, пока никого нет.

Дегов, тяжело передвигая ноги в кирзовых сапогах, прошёл на своё прежнее место, садясь с тревогой посмотрел на секретаря райкома. «О чём ты секретничать думаешь? Мне секретничать не о чем», – сказал его взгляд.

– Ты, конечно, знаешь, Мирон Степаныч, о наших новостях. Область недавно нашу работу проверяла.

– Слышал, кажись, в «Притаёжной правде» писали…

– Вот-вот! Ну, если коротко сказать, то недовольна область нашей работой. Мало производим продукции.

– На том и жизнь стоит. Область недовольна районом, а Москва недовольна областью. Если б довольны все друг другом были, не пошло бы дело, жизнь остановилась бы.

– Совершенно правильно, Мирон Степаныч, – горячо согласился Артём. Он передвинулся ближе к Дегову и задушевным тоном продолжал: – И вот долго мы в районе ломали голову: как двинуть дело вперёд? Наметили ряд мероприятий. Думаем, в частности, шире опыт наших передовиков пропагандировать. Пусть другие учатся у настоящих мастеров. Наметили мы, Мирон Степаныч, и тебя немного расшевелить. Думаем создать школу опыта Дегова.

Льновод кашлянул в ладонь, поглядывая прищуренными глазами на секретаря райкома, сказал:

– То есть как – школу опыта? Не понял, Артём Матвеич.

– А так: зимой к вам в Мареевку приедут по два человека из каждого льноводческого колхоза. Будут они жить у вас до осени. Всё станут делать как рядовые колхозники, чтобы под твоим руководством пройти всю науку выращивания льна. А потом вернутся к себе в колхозы, начнут полученный опыт внедрять на своих полях. Ведь земли-то у нас, Мирон Степаныч, одни по всему району, а результаты разные. У тебя лён, а у других метёлки из сорняка. И надо нам как можно скорее ликвидировать этот разрыв между передовиками и остальными. Тогда и продукции мы будем давать в несколько раз больше, чем теперь. Как видишь, задача простая, ясная, хотя, скажу тебе, нелёгкая.

И тут произошло то, чего секретарь райкома никак не ожидал: Дегов стал мрачнее тучи и впал в тяжёлое раздумье. Горькие предчувствия стиснули сердце Артёма. Чутьём опытного человека, привыкшего общаться с различными людьми и угадывать их мысли и чувства, он понял, что Дегов не принимает предложения райкома. «Славой своей не хочет поступиться! Какой же ты собственник, Мирон Степаныч! Недаром, видать, тебе коммунизм представляется как общество, состоящее из больших семей во главе со старейшинами», – подумал Артём, вспоминая свои прежние беседы с льноводом.

– Дегова, Артём Матвеич, никто в школе опыта не обучал, он сам до всего дошёл, – не поднимая головы, сумрачным голосом сказал старик.

То, что в ответственный момент жизни льновод не проявил готовности, на какую рассчитывал Артём, так сильно задело Строгова, что он мог сейчас наговорить ему самых резких слов. «Ну, какой же ты партизан и орденоносец?! Ты закоренелый частник! Неужели тебе не стыдно носить на груди орден с образом Ленина?» Эти слова уже вертелись на языке у Артёма, но в самый последний миг он сдержал себя. «Нет, подожди, товарищ. Ты будешь никудышным секретарём, если наговоришь резкостей и отступишь. Ты идеализировал Дегова, а сейчас он выступает в своём подлинном естестве. Это не его вина, а твоя беда», – пронеслось в мыслях Артёма.

– Скажу тебе, Мирон Степаныч, не прав ты, – стараясь говорить как можно спокойнее, начал Артём. – Не с неба свалился наш знаменитый льновод Дегов. С помощью людей он вырос. Разве агрономы у тебя не бывали? Разве райком и райисполком не поддерживали тебя? А ну-ка, вспомни, кто тебе помогал удобрения добыть? Первый секретарь областного комитета партии! Так это или не так?

– Так-то так, а только, Артём Матвеич, первооснова всего – прилежность к земле. Её Дегов ни у кого не занимал, Дегову внушил её собственный родитель.