Книга Пробуждение - Тина М. Дженкинс

— Вы убили ее? — спросил Нат, стараясь дышать как можно спокойнее, потому что боль в груди все еще была непереносимой.

Мартин презрительно улыбнулся, но ничего не сказал.

— Где она?! — Нат почувствовал такое отчаяние, что у него едва не опустились руки.

— Тут, в подвале, — сказал Мартин Рэндо почти игриво. — Они все здесь. Все мои враги и некоторые другие… — Он повернулся к охраннику и подмигнул: — Покажите-ка этому придурку мою кунсткамеру.

— Вы уверены, мистер Рэндо? — уточнил охранник. Очевидно, приказ босса чем-то его смутил.

— Выполнять! — рявкнул Рэндо.

Охранники подхватили Ната под локти и чуть не волоком потащили вниз. Рэндо, не желая, как видно, упустить ни секунды своего торжества, заковылял следом. Они спустились по лестнице, прошли по длинному голому каменному коридору и преодолели еще один лестничный пролет. Внизу, на площадке, Нат увидел раздвижные стеклянные двери и почувствовал, как затрепетало сердце, которое и без того работало с перебоями после сильнейшего электрического разряда. Рэндо нажал какую-то кнопку, и двери бесшумно раздвинулись.

— Прошу! — старик издевательски поклонился.

Нат даже не сразу понял, где он и что перед ним. Подвал под особняком Рэндо был выложен кирпичом и представлял собой ряд комнат, соединенных кирпичными же арками. Дальний конец подвала тонул в густой темноте, и что находится там, Нату не было видно, зато он хорошо разглядел стоящие у стен высокие контейнеры с прозрачными передними панелями, напоминавшие лабораторный Дьюар, в котором когда-то хранилась его голова. В контейнерах он увидел тела. Здесь их были десятки, может быть, сотни. В контейнерах поменьше плавали в жидком гелии отрезанные от тел головы.

— Я же говорил тебе — мне бывает нелегко расстаться с человеком, который мне чем-то понравился, — сказал Рэндо и, подойдя к одному из ближайших контейнеров, с одобрением оглядел стройное женское тело, стыдливо прикрытое какой-то тряпицей. — Это Лек — первая жена моего сына. Она покончила с собой здесь, на территории поместья, лет пятьдесят тому назад.

Должно быть, подумал Нат, этой Лек несладко жилось с семейкой Рэндо, раз она решилась наложить на себя руки.

— История твоей семьи меня не интересует, — прервал он старика. Меньше всего Нату хотелось выслушивать грязные откровения Мартина. — Просто покажи, где находится Мэри.

— Это в зале номер 4; кажется, с правой стороны.

Нат, успевший отчасти прийти в себя, вырвался из рук охранников и бросился вперед, пристально вглядываясь в стеклянные ящики. Лица людей мелькали перед ним, серые, искаженные, и Нат даже не был уверен, сумеет ли он узнать свою жену. А потом он увидел ее… Мэри как будто спала, только ее приоткрытые губы были слегка синеватыми. Остановившись как вкопанный, Нат жадно разглядывал ее лицо и тело, выискивая только ей присущие особенности и недостатки, которые парадоксальным образом делали ее такой совершенной и такой желанной. Вот тонкий, как паутинка, шрамик на щеке, вот драгоценная родинка на шее и резко выступающие ключицы… В этих небольших изъянах воплотились для него все очарование, вся ее сила и отвага. Как и ее душа, они принадлежали только Мэри, и Нат знал, что повторить ее невозможно. Это не под силу ни Гарту, ни самому Богу. Мэри была только одна, и другой не будет.

Подавшись вперед, Нат прижался лбом к ее лбу, так что их разделяло только холодное толстое стекло. Он слышал шаги охранников, которые снова окружили его, но никак не отреагировал. Сейчас это было неважно. Он и Мэри были только вдвоем — одни среди врагов.

— А вот и твой кореш, — сказал за его спиной Мартин Рэндо. — Парень, который был столь любезен, что согласился стать твоим донором.

Нату не хотелось расставаться с Мэри, но он чувствовал, что должен увидеть лицо Дуэйна. Он действительно оказался очень похож на брата. Как и у Кита, у него было красивое, правильное лицо с тонким носом и полным, чувственным ртом с опущенными вниз уголками. Как и у Кита, в чертах его читались упорство и дремлющая сила. Сейчас лицо Дуэйна казалось спокойным, почти безмятежным, но Нат без труда разглядел на нем печать страдания и озлобленности. Интересно, подумалось ему, почему молчит тело? Если только клеточная память существует (а в том, что она существует, у Ната больше сомнений не было), оно непременно должно как-то отозваться на увиденное, но тело как будто затаилось. Во всяком случае, оно никак себя не проявляло.

Потом Нат заметил в соседнем контейнере знакомый профиль. Монти… Его глаза были полуоткрыты, на губах застыла хорошо знакомая Нату ласковая полуулыбка. При жизни она не сходила с его лица, и умерев, Монти не расстался с ней. Ах, Монти, Монти, видно, даже деньги журналиста не спасли тебя от палачей «Икора». Как говорил Гарт, у корпорации большие возможности.

— Превосходный экземпляр, Нат, ты не находишь? И совсем свежий… Мы немного изменим гены этого молодого человека, чтобы использовать его в качестве донора для моего сына. Он ведь был одним из тех, кто ухаживал за тобой, не так ли? — Голос Мартина звучал так небрежно, словно они с Натом вели непринужденную светскую беседу.

Несмотря на ужас, который он испытывал, Нат вспомнил серию фотографий из Музея холокоста в Вашингтоне. На них было заснято хладнокровное убийство множества цыган во время странных «медицинских» экспериментов. Фотографии дышали самым настоящим безумием, которое было выше понимания Ната. Примерно то же самое он чувствовал и сейчас. Логика здесь бессильна. Здравый смысл — бессилен.

— Я хочу жить, — тихо сказал Нат.

— Я вижу, мы хорошо справились со своей работой, — заметил Мартин с ноткой насмешливого удовлетворения в голосе. — Ты восстановился полностью, снова стал полноценным человеком, но… Людям свойственен инстинкт самосохранения, который спасает их от многих неприятностей. Но ты явился сюда… Сам… Зачем ты это сделал, Нат? — Теперь в глазах старика зажегся огонек искреннего любопытства. — Ведь ты мог бы прожить дольше, если бы спрятался понадежнее.

— Мне казалось — я смогу что-то сделать…

Мартин окинул его взглядом, в котором читалось недоумение и непонимание, повернулся и зашагал к выходу из подвала.

— Знаешь, в чем разница между тобой и мной?! — крикнул ему вслед Нат.

Мартин остановился:

— В чем?

— В том, что я был мертв, а ты — нет. Я хочу жить, но я не боюсь смерти, а ты боишься жить и боишься умереть. И твой конец очень, очень близок. Ты чувствуешь это, Мартин?

Рэндо молча покачал головой и пошел к дверям. Охранники снова бросились на Ната, но он и не думал сопротивляться.

— Делайте что хотите, — сказал он им. — Я ничего не стану предпринимать.

Его оттащили в самый дальний конец подвала, где стояла алюминиевая больничная каталка с привязными ремнями. Должно быть, мозг Ната все-таки подал какой-то сигнал телу, потому что, когда охранники хотели привязать его к каталке, могучие мускулы Дуэйна напряглись в последнем отчаянном усилии. Но охранников было не меньше десятка, и все они были исполнены решимости довести вторую казнь Дуэйна Уильямса до конца. У тела, как бы отчаянно оно ни сопротивлялось, не оставалось ни полшанса.