Книга Большая книга перемен - Алексей Слаповский

Гера приступил к работе. Начал, как учили в юридическом институте, с опроса свидетелей – чтобы составить более или менее объективную картину. Узнать подробности, сравнить мнения и взгляды, а уж потом беседовать с главными фигурантами – во всеоружии фактов.

Все катилось более или менее гладко, учитывая, что опрашиваемые говорили практически одно и то же, пришла пора встретиться с Костяковыми, но вызвать их оказалось непросто. Все были перегружены срочными делами и в один голос советовали ему не торопиться.

– Есть установленные сроки, – сказал Гера Максиму Витальевичу.

– Есть сроки, а есть люди, – ответил Максим Витальевич.

– Мне придется вызвать вас повесткой.

– Какая еще повестка? Я же сказал тебе: не спеши!

После этого Максим позвонил прокурору Лаврентьеву. Лаврентьев по негласной табели о рангах был намного ниже, поэтому Максим с ним не церемонился:

– Олег Федорович, кто у тебя там ерундой занимается? Уже дело завели, свидетелей таскают! Вы куда гоните?

Лаврентьеву ссориться с Максимом не было расчета, поэтому он хоть и обиделся, но вежливо:

– Не надо, Максим Витальевич, извините, давить на следствие. Вы что, хотите, чтобы убийство обошлось без уголовного дела? Знаете ли, при всем к вам уважении…

– Но посоветоваться можно было? Мы что, совсем чужие люди? Почему охранника не выпустить под подписку или под залог? Павел Витальевич не понимает. Почему тот же придурок этот, Немчинов, у вас сидит? То же самое – подписка или залог, он же не бандит какой-нибудь. А ситуация простая, я с юристами консультировался: охранник даже не превысил меры обороны, стрелял в человека с холодным оружием в руках. Промахнулся не по своей вине, застрелил при этом девушку, то есть убийство по неосторожности, год-полтора условно максимум. Так ведь? А Немчинов был в состоянии аффекта, саблей махал, но никого убивать не собирался. Тоже условно годик-два. Или даже административное наказание. Мы, как видите, крови не жаждем. (На самом деле это Павел Витальевич крови не жаждал, а Максим не прочь бы упечь Немчинова лет на пять, а то и больше – уже за то, что болтает лишнее.)

– Грамотные у вас юристы, я смотрю, – сказал Лаврентьев.

– Тебе что, не нравится перспектива?

– Почему, предложение нормальное. Нам тоже статистика по тяжким уголовным ни к чему. Но формальности надо соблюсти. Я там пацанчика на это дело посадил, недавний выпускник, он все сделает, как надо.

– Какое же это надо, если он грозит нам с братом повестки прислать? И людей кучу перетаскал на допросы. И так шум по городу, а он добавляет!

– Не знал. Сам понимаешь, сколько работы.

– Есть, Олег Федорович, работа текучая, а есть приоритетные дела, связанные с дружескими обязанностями, – мягко упрекнул Максим.

Хорошо сказал, зараза, надо запомнить, подумал Лаврентьев.

И немедленно вызвал Геру, и потребовал отпустить Немчинова и Шуру. До суда, если суд будет.

– А разве суда по такому делу может не быть?

– Может, все может. Короче, выпускай.

– Хорошо, но побеседовать с ними перед тем, как выпустить, я должен или нет?

– А ты разве их еще не допросил?

– Я должен был сначала составить картину.

– Тогда быстренько допроси и отпусти под подписку. А Костяковых зря не дергай, сам можешь к ним прийти, не переломишься.

Гера решил, что пора показать характер – он не мальчик для битья, он пришел работать, а не бессловесно выполнять указания.

– Я не переломлюсь, – сказал он. – Но в любом случае обязан опросить всех, кто там присутствовал и кто может что-то сказать. Вы, Олег Федорович, тоже были на свадьбе, может, поделитесь впечатлениями, хотя бы в неофициальном порядке?

– Ты, Рябинин, с ума, что ли, сошел? – спросил Лаврентьев. – Я уехал еще до того, как это случилось. Понял меня?

Гере не привыкать, что Лаврентьев каждый раз называет его по-разному: Рябининым, Рябинцевым, Рябинкиным, Рябкиным и Рябовым. Ему объяснили, что на прокурора обижаться не надо, у него просто такая память: фамилии новых сотрудников запоминает месяца через три, а в лицо начинает узнавать при встрече не раньше, чем через полгода.

Он промолчал, а Лаврентьев добавил:

– Кстати, там, как я понял, вырисовывается убийство по неосторожности при выполнении служебных обязанностей. Плюс пьяное хулиганство, чистая бытовуха, на пятнадцать суток не тянет. Повезло тебе, легкое дело для начала.

Гера остался недоволен разговором. Ему не казалась очевидной простота, на которой настаивал Лаврентьев. Все думают – случайное убийство, а на самом деле, может, инсценировка? С одним договариваются, чтобы буянил, с другим, чтобы стрелял. За что? Изменила невеста, вот и мотив.

И Гера тут же устыдился своих несерьезных, мальчишеских фантазий. Подобные случаи можно увидеть только в каком-нибудь детективном сериале, в жизни все, как правило, намного проще.

Он вызвал Немчинова, который с первого взгляда показался ему странным. Гера не видел в его глазах ни страха, ни растерянности, ни даже озлобленности, на которую иногда нарочно настраивают себя некоторые, психологически помогая себе таким образом держать линию сопротивления. Немчинов же выглядел равнодушным, вялым, больным.

– Как себя чувствуете? – спросил Гера.

– Плохо.

– А что с вами?

– Голова. Пройдет.

– Тогда начнем.

И Гера попросил описать события злосчастного вечера.

– А что описывать? Пришел на свадьбу, напился, начал саблей размахивать. Охранник выстрелил.

– Но вы же не просто размахивали, вы против кого-то размахивали? Даже будто бы стукнули кого-то.

– Кого-то… Будто вы не знаете? Стукнул Петра Чуксина за то, что он… Слушайте, что вы тут комедию ломаете? – раздраженно спросил Немчинов. – У вас уже все решено, объявляйте, сколько и за что мне хотите впаять, отпускайте убийцу, делайте свое дело, не тяните из меня жилы!

– Я делаю свое дело. Исходя из следственной необходимости и требований закона.

– Да неужто? – усмехнулся Немчинов.

Гера насупился.

– Я знаю, у отдельных граждан существует предубеждение к органам исполнительной власти, но…

– Извините, не буду вам больше мешать, спрашивайте! – нетерпеливо перебил его Немчинов, явно не желавший слушать лекцию о предубеждении отдельных граждан к органам исполнительной власти.

– Спасибо. И впаивать не я буду, а суд, – все-таки вставил Гера. – Итак, вы схватили саблю и, угрожая ей, ударили кулаком по голове Петра Чуксина. Правильно?

– Правильно.

– За что ударили?

– Знал бы за что, вообще бы убил. Анекдот такой есть. За то, что он меня бил.