Книга Жюльетта. Том I - Маркиз Де Сад

— Сударь, — обратилась я к нему, — ведь выпонимаете, что подобные уроки даются только в постели.

— Разумеется, дорогая, разумеется, — кивнулСен-Фон. — Я это и имею в виду.

— В этом нет никаких сомнений, — откликнулсяНуарсей.

— Это вполне естественно, — добавилаКлервиль. — Как же воспитывать девочку, если не спать с ней?

— Я бы даже сказал, — продолжал Нуарсей, —что наша милая Жюльетта может развлекаться с моей женой и после свадьбы, влюбое время, когда пожелает.

Потом Сен-Фон заговорил о своем жестоком плане опустошенияФранции.

— В настоящее время, — говорил он, —появились тревожные признаки надвигающейся революции, и особенно беспокоит наснеконтролируемый рост населения, в чем, на мой взгляд, заключается причина всехбед. Чем больше людей в стране, тем большую опасность они собой представляют;пробуждение умов, распространение критического образа мыслей — вот к чему ведетпрогресс. С угнетением мирятся только невежественные граждане,следовательно, — повысил голос министр, — прежде всего мы намереныпокончить со всеми школами грамматики[98], с этими рассадникамивольнодумства, которые порождают устрашающее количество поэтов, художников имыслителей, вместо того, чтобы готовить «рабочих мулов» или воров-карманников,в которых мы нуждаемся. А что нам делать с такой толпой талантливыхбездельников и дармоедов. Мой девиз заключается в следующем: меньше мудрости ибольше бережливости в стране. Франция давно требует капитальной чистки иперестройки, и это надо начинать с самых низов. Исходя из этих задач, мысобираемся решительно и без всякой жалости расправиться с нищими, которыепросят подаяние, ибо именно эта среда порождает девять десятых возмутителейспокойствия и порядка. Мы сократим число благотворительных заведений доминимума, то же самое относится к домам призрения, чтобы не осталось мест, гдевыращивают наглецов и бунтарей. Мы предполагаем заковать наш народ в цепи,которые будут в тысячу раз тяжелее, чем, скажем, в Азии, и с этой целью готовыупотребить самые разные и самые кардинальные меры.

— Сколько же пройдет времени, прежде чем эти мерыпринесут результаты, — заметила Клервиль. — Если вам нужен быстрыйэффект, я бы порекомендовала более действенные: война, голод, эпидемии…

— Кстати, насчет войны, — оживился Сен-Фон, —мы также имеем ее в виду и не сбрасываем со счетов. Что же касается эпидемии,этого лучше избегать, потому что мы также можем сделаться первыми ее жертвами.А вот голод — это отличная мера, и мы думаем над полной монополизацией торговлизерном: во-первых, это принесет нам большую выгоду, во-вторых, в самом близкомвремени обречет население на настоящее людоедство. Только сегодня советминистров принял решение на этот счет, и я надеюсь, это принесет быстрый,верный и благотворный результат.

Одобряя принципы, которые так ясно изложил Макиавелли, —продолжал министр, — я глубоко убежден, что отдельные личности не имеютникакой ценности для государственного мужа: люди должны быть простымимеханизмами, должны трудиться в поте лица на благо правительства ибеспрекословно ему подчиняться, а оно не обязано заботиться о ихблагосостоянии. Правительство, проявляющее заботу о своих подданных,обнаруживает свою слабость, сила любого правительства заключается в том, оносчитает себя всем, а народ — ничем. Не имеет никакого значения — больше илименьше рабов будет в государстве, главное, чтобы народ находился в ярме и чтобыправление было деспотичным.

Рим зашатался в те времена, когда римские граждане взяливласть в свои руки, а когда к власти пришли тираны, он стал покорителем мира;вся власть должна быть сосредоточена в суверене — только так надо подходить кэтому вопросу. Поскольку власть становится лишь моральным фактором или фикцией,пока физической силой обладает народ, правительство может обеспечить своифункции только непрерывными деспотическими действиями, а до тех пор оносуществует только как голая идея. Если мы хотим подчинить себе других, мыдолжны шаг за шагом, постепенно, приучить их к тому, чтобы они видели в нас то,чего на самом деле нет, в противном случае, они будут видеть нас такими, какие мыесть, и в этом будет заключаться наше неизбежное поражение.

— Мне всегда казалось, — заметила Клервиль, —что искусство управлять людьми требует больше коварства, двуличия и обмана,нежели любое другое.

— Вы совершенно правы, — подхватил Сен-Фон, —и причина здесь проста: вам не удастся подчинить себе человека, пока вы его необманете. А чтобы это сделать, надо употребить ложь. Просвещенный человекникогда не позволит водить себя за нос, следовательно, надо лишить его света,держать в потемках, оболванить его, а это невозможно без двуличности.

— Но разве двуличность — это порок? — удивилась я.

— Ее скорее следовало бы считать добродетелью, —ответил министр, — потому что она — единственный ключ, открывающийчеловеческое сердце. Невозможно жить в человеческом обществе и быть честным,так как люди постоянно стремятся обмануть вас, и горька будет ваша участь, есливы не научитесь обманывать их. Главнейшая забота человека, и государственногомужа в особенности, заключается в том, чтобы проникнуть в чужие сердца, нераскрывая своих мыслей. Стало быть, если этого можно добиться только двуличием,тогда оно есть добродетель; в насквозь прогнившем мире самая страшная опасностьисходит от вашего соседа. Но вообще механизм правления не может опираться надобро, так как невозможно справиться с преступностью и уберечься отпреступников, если самому не быть таким же, как они. Система, управляющаяразвращенным обществом, сама должна быть развращенной; посредством добродетели,которая по природе своей инертна и пассивна, нельзя держать в руках активный,жизнеспособный порок: правитель всегда должен быть энергичнее, нежели егоподданные, ведь если энергия всех подданных направлена на всевозможныепреступления, грозящие обществу, как может справиться с ними вялое и слабоеправительство? А что такое предусмотренные законом наказания, как не те жепреступления? Чем в сущности они оправдываются? Необходимостью управлятьлюдьми. Получается, что преступление есть один из побудительных мотивовправительства, и я вас спрашиваю, для чего нужна такая вещь, как добродетель,если совершенно очевидно, что всем управляет зло? Могу добавить к этому, чтодля правительства абсолютно необходимо, чтобы народ был испорчен и развращен, таккак чем развращеннее люди, тем легче иметь с ними дело. Давайте в заключениерассмотрим добродетель со всех сторон и убедимся еще раз, что она в высшейстепени бесполезна и опасна.

И Сен-Фон продолжал, обращаясь теперь только ко мне: — Еслив тебе до сих пор остаются какие-то предрассудки относительно этого предмета, яс удовольствием еще раз избавлю тебя от них, потому что они самым пагубнымобразом отразятся на твоей судьбе. В жизни очень важны принципы, и я радконстатировать, что они у тебя здоровые и надежные, ибо ужасно, когда человек сврожденной склонностью к злу способен творить его, только дрожа от страха.Поэтому выслушай меня внимательно, мой ангел, и запомни хорошенько то, что ятебе скажу. Даже если своими поступками ты перевернешь вверх дном весьестественный порядок, ты всего лишь реализуешь способности, которые дала тебеПрирода, а дала она их для того, чтобы ты их употребляла в повседневной жизни,следовательно, Природа не может осуждать их, так как в противном, случае она бынейтрализовала вложенные в тебя разрушительные способности или лишила бы тебяих впоследствии, стало быть, ее задача — постоянно вдохновлять тебя на них.Поэтому твори любое зло, какое тебе придет в голову, и спи спокойно. Имей ввиду, что любое твое злодейство никогда не превзойдет и не удовлетворитожидания Природы, которая приветствует разрушение, любит его, стремится к нему,питается им; имей в виду, что ты можешь угодить ей, только следуя ее примеру изанимаясь разрушительной работой. А если речь зайдет о ее оскорблении, опосягательстве на ее священные права, так ть! оскорбишь ее только тогда, когдабудешь способствовать созиданию, которое ей ненавистно, или когда оставишь впокое эту огромную массу человечества, которая представляет для нее постояннуюугрозу. Запомни раз и навсегда, что истинные законы Природы — преступление исмерть, и только тогда мы становимся верными ее слугами, когда по ее примеруяростно и безжалостно крушим все, что попадет под руку.