Книга Страна коров - Эдриан Джоунз Пирсон

– А Заир?

– Есть.

– И Сербия?

– Рядом с Хорватией.

– А Индия?

– Слева от Пакистана.

– Босния и Герцеговина?

– Обе там.

– Эритрея?

– Да.

– Кыргызстан?

– Да.

– Палау?

– Да.

– Тайвань?

– После напряженных переговоров – да.

– Тибет?

– Да!

– Мальдивы?

– Пока – да.

– Все они на стене?

– Да! Как видите, наша рождественская вечеринка будет инклюзивным мероприятием, представляющим все организованные сообщества мира. Все различные нации, образующие наш богатый геополитический гобелен. Правительства. Расы. Этнические принадлежности. Религии. К нынешнему моменту в углу уже установлено гигантское вечнозеленое, и на этом дереве будут висеть рождественские украшения, присланные детьми со всего мира. Там будут драгоценные фигурки, вручную сделанные маленькими арапчатами в Палестине, старушками из Баварии и сиротами из сожженных деревень Вьетнама. Там будут крохотные декоративные кресла-качалки, сахарные тросточки и стеклянные шары со снегом и льдом. Украшения всех возможных вероисповеданий повиснут на ветвях вечнозеленого: мирный Будда; портрет Иисуса Христа на кресте; ухмыляющийся Мохаммед, с энтузиазмом засвечивающий большой палец; Чиннамаста, отрубившая себе голову и предлагающая ее человечеству[50]. Все дерево будет увешано гирляндами и мишурой с ангелами, тренькающими на арфах. А на вершине будет крупная звезда Давида, сияющая сверху на все это…

Пока я описывал украшения для рождественской вечеринки – ледяную скульптуру северного оленя, деревеньку из имбирных пряников с миниатюрным поездом, который через нее ездит, стол с играми, где присутствуют «Монополия» и маджонг, – друзья мои слушали, устроившись на сиденье поудобнее. Вместо настоящей вечеринки, понял я, словам моим придется служить для них опосредованным празднеством: в тепле нашего «звездного пламени» им придется довольствоваться плодами моего воспаленного воображения. И потому я описывал рождественскую вечеринку как можно точнее. Звонко интонируя, срывал пред ними покровы с празднования, что радостно ныне развертывалось, так, чтобы друзья мои пережили его во всем его буйном веселье.

– Меж тем, – говорил я, – перед той стеной, что рядом с американским флагом, стоит очень длинный стол, накрытый праздничной красной скатертью и зелеными салфетками. Скатерть свисает со стола, и края у нее нарезные. Салфетки – с оборками. На столе этом – крупная хрустальная чаша для пунша, которую наполнили яблочным сидром, корицей и мускатным орехом; рядом с сидром – кувшин яичного ликера; рядом с яичным ликером – ирисовый какао; а рядом с какао – еще две чаши праздничного пунша, один креплен ромом и колой, а другой – «прозаком» и талидомидом. И, разумеется, устроен мокрый бар…

– Мокрый бар?

– Да. Как можно праздновать Рождество без него?!

– И впрямь трудно вообразить. Не могли бы вы нам его, пожалуйста, описать?

В тиши машины мои друзья прикрыли глаза, чтобы лучше представить себе эту сцену.

– Само собой, – сказал я. – Видите ли, в предыдущей жизни Льюк Куиттлз был подающим надежды барменом и потому согласился заправлять мокрым баром. Вот прямо сейчас, покуда мы разговариваем, – в этот самый миг, когда втроем медленно катимся по этому сухому и пыльному шоссе, – Льюк стоит за стойкой в красном колпачке Санты и эльфовской жилетке, сияя, как гордый родитель. Перед ним бочонок пива, бутылки вина и фляги бурбона и рома. Там можно заказать ликеры и смешанные напитки. Будут классические коктейли, вроде пинья-колад, «маргарит», дайкири и «отверток», – но и оригинальные составы тоже, с такими экзотическими именами, как «Пылающий оргазм», «Коровий копченый глаз» и «Одичавшая математичка». Если душу трудолюбивого преподавателя общинного колледжа Коровий Мык после целой недели аккредитационной деятельности и согреет какой-то напиток, то не сомневайтесь – его вам там подадут!..

– Ну, похоже, напитки вы обеспечили. А как с рассадкой? Как вам удалось вместить столько народу в такой ограниченный сегмент времени и пространства? Кафетерий у нас не очень велик. Вообще-то он как раз довольно мал. А преподавательский состав наш расколот. Как же вы намерены это уладить?

– Все просто! Видите ли, к сему моменту все уже зашли в помещение и каждый присутствующий получил папку с персонализированной повесткой. Все распределены по небольшим группам и вынуждены сидеть с этими группами за столиками, которые тесно расставили по маленькому кафетерию. Поступив так, мы можем не давать переполненному помещению сильно поляризоваться, а нашим преподавателям и сотрудникам тем самым придется коллегиально взаимодействовать с теми коллегами, кому они бы иначе не сказали бы и сколько времени. Тем самым мы навязываем штатных преподавателей обслуживающему персоналу, а советников – дворникам. Работники бухгалтерии тоже были распределены по разным столикам, где они теперь общаются с академическими консультантами, которым приходится делать то же самое. Секретарш мы приписали к преподавательскому составу, а преподавателей – к штату поддержки. Мы даже спарим внештатных лекторов с их штатными коллегами. После тщательного планирования в каждой группе будет фигурировать представитель каждой демографической характеристики, какими мы благословлены у нас в школе. Что важно – их поделили по региональным границам так, что за каждым столиком сидеть будет по одному человеку с Севера, Юга, Востока, Запада, Северо-Востока, Юго-Запада, Северо-Запада, Юго-Востока, Старого Запада, Нового Юга, Дальнего Севера, Среднего Запада и Калифорнии. И, разумеется, за каждым столом будет присутствовать по крайней мере по одному символическому сотруднику, родившемуся и выросшему в Разъезде Коровий Мык.

– Интересно. Так вы их всех смешали согласно географии?

– Точно. Но это не все. Также мы удостоверились в том, что сведем их вместе политически, экономически и этнически. В каждой группе будет по крайней мере один «чистый» капиталист и один социалист с левым уклоном. Один центрист и один анархист. Один штатный преподаватель и один внештатный. Один белый, один азиат. Объединитель и фракционер. Католик и протестант. Сикх и индуист. Иудей и джихадист. Социолог и настоящий ученый. Вегетарианец и антивегетарианец. Интроверт и экстраверт. Изоляционист и экспансионист. Любимый и нелюбимый. Метафизик и эмпирик. Здесь мы отыщем способ свести воедино различные дихотомии мира, как истинные, так и истинноватые, – все мириады конфликтов человечества – в тугую, однако почтительную однородность. Тем самым кафетерий будет идеально уравновешен. Группы будут демографически разнообразны, однако сомкнуты общей миссией. И во имя аккредитации они воссядут друг с другом в культурной, экономической, политической, профессиональной и ведомственной гармонии за своими соответствующими столами.