Книга Девятое Правило Волшебника, или Огненная Цепь - Терри Гудкайнд

Когда они с Карой исчезли за можжевеловой оградой, залитой туманом, Никки присела на корточки рядом с Ричардом и погладила его по согнутой спине.

— Все наладится, Ричард!

— Боюсь, у меня уже никогда ничего не наладится.

— Не спеши судить. Сейчас все, может, и кажется плохо, но так будет недолго. Зедд пересердится и поймет, что ты лишь старался выполнять то, что считал своим долгом. Он ведь любит тебя и наверняка уже жалеет, что бросил такие резкие слова.

Ричард повел плечами, но не пошевелился, хотя земля под его коленями уже превратилась в грязь. Дождь понемногу просачивался в открытый гроб, где лежали останки давным-давно умершей Кэлен Амнелл, его придуманной любви.

— Никки, — наконец произнес он едва слышно, — могу я тебя попросить об одной услуге?

— Конечно, Ричард.

— Один-единственный раз… последний… стань для меня госпожой Смертью.

Она снова погладила его и поднялась на ноги; слезы на ее лице смешивались с дождем. Усилием воли она подавила рвущиеся наружу рыдания и ответила ровным голосом:

— Не могу, Ричард. Ведь ты научил меня ценить жизнь.

Глава 49

Тяжелая дверь приоткрылась. В щель просунулась голова Рикки, ее голос нарушил тишину библиотеки:

— К нам гости!

Никки развернулась на стуле:

— Какие гости?

— Кто-то появился на подъеме к замку.

— Ты не знаешь, кто? — спросила она, вставая от полированного стола.

Рикка помотала головой.

— Зедд сказал только, что магические щиты предупредили его: кто-то движется вверх по дороге. Он счел нужным предупредить тебя. Честно говоря, мне от всего этого здешнего волшебства муторно!

— Я схожу за Ричардом.

Рикка кивнула и исчезла за дверью. Никки поспешно вернула книгу, которую изучала, на место, на одну из множества полок красного дерева, протянувшихся вдоль стен просторного и тихого помещения. Книга представляла собой подробнейший и довольно скучный отчет о делах, творившихся в замке во времена великой войны. Никки находила очень странным это повествование о людях, живших в замке Волшебника тысячи лет назад. Истории казались бессвязными, пока она не напоминала себе, что все они происходили в том же самом месте, где она читала про них. От этого напоминания становился еще удивительнее контраст с Дворцом Пророков: какая бурная деятельность царила там, сколько необычных жизней было прожито на протяжении столетий! Никки не могла представить себе Дворец Пророков тихим и пустым — а ведь замок размерами превосходил его! Хотя дворца больше не было, а замок остался цел и посейчас…

На самом деле Никки не слишком интересовала эта книга. Ей было все равно, интересна она или скучна. Нужно же было как-то убить время. Она не могла себя заставить сосредоточиться на чем-то серьезном, что потребовало бы глубокого обдумывания. Мысли ее и без того были заняты.

С того дня, когда они раскопали могилу Матери-Исповедницы, новолуние сменилось полнолунием, и луна снова приближалась к последней четверти, но в их жизни ничего не менялось. Спустя несколько дней по возвращении с кладбища Зедд признался Ричарду, что сожалеет о своей несдержанности, что ему следовало бы узнать больше, прежде чем выносить суждение, и что он любит своего единственного внука, как и раньше. Зедд пообещал найти способ вернуть Ричарду меч — и тогда все снова станет хорошо.

Он был совершенно искренен, на его умение выходить из трудных переплетов можно было положиться, но Ричард оставался безутешен — уж слишком больно ударил его дед, а ведь ему и без того было тяжко. Он не сумел доказать реальность своей мечты, хотя ради этого пошел на все. Он был так уверен в своей правоте, а оказался просто сумасшедшим.

Ричард выслушал извинения Зедда с неподвижным лицом и не произнес ни слова в ответ. Никки чувствовала, что ему теперь уже все равно, смягчился Зедд или гневается. Он дошел до конца мыслей, надежд, усилий. Все рухнуло. После той ночи жизнь едва теплилась в нем.

Зедд долго допрашивал Кару и Никки в ту первую ночь. Никки была потрясена, услышав от Кары, что, по словам Шоты, жаждой крови ту таинственную тварь наделила сама Никки, нечаянно передав ей частицу наследственной крови Ричарда. Она с ужасом поняла, что сама вырастила опасность, угрожающую Ричарду.

Зедда удивил рассказ Никки о том, как ей удалось спасти жизнь Ричарда — но он подтвердил, что иначе Ричард непременно скончался бы там же на месте. Главное, сказал он, что Ричард выжил — а уж со страшной тварью, созданной сестрами по приказу Джеганя, они теперь сообща сумеют разобраться. Да и над странными снами Ричарда следовало подумать, и над тем, как вернуть ему меч. Из откровений Шоты о том звере, в добавление к уже известному Никки, явствовало, что надеяться на успех не приходится. Никки не могла даже определить, с чего начать, как подойти к задаче уничтожения этого создания темных сил.

Она ужасно расстроилась еще и потому, что, по словам Кары, Шота раскрыла Ричарду ее намерение пробудить у Ричарда любовный интерес к Никки. Зедд, спасибо ему, воздержался от всяких комментариев к этой части рассказа Кары. Но Никки почувствовала свою беспомощность и безнадежность всяких усилий. Имперский Орден безнаказанно бесчинствовал в Новом мире, зверь преследовал Ричарда — а он был, мягко говоря, не в себе.

Все чаще ей вспоминалось прежнее, до встречи с Ричардом, мрачное отношение к жизни. Ее приучили к мысли, что раз она родилась счастливой во всех отношениях, ей положено поставить все свои способности на службу тем, кого обделила судьба. Но как бы тяжело она ни трудилась, нужды людей всегда превышали ее возможности удовлетворить их, и она постоянно чувствовала себя виноватой, глядя, как ухудшается жизнь других — при том, что ее собственная жизнь ей не принадлежала. Разумеется, нынешние обстоятельства были совершенно иными, и все же они пробуждали в ее душе былую печальную безнадежность.

После того, как открытая могила показала Ричарду правду, он проводил целые дни в одиночестве, если не считать Кары. Ответив на все дотошные расспросы Зедда о поездке к Шоте, она теперь не соглашалась оставлять Ричарда ни под каким предлогом. А поскольку Ричард предпочитал молчать, то и Кара сделалась его безмолвной тенью.

Как странно было видеть их вдвоем — им было хорошо даже в этих обстоятельствах. Никки казалось, что им и слова не нужны: они обходились то взглядом, то слабым пожатием плеч, и всегда понимали друг друга.

Никки чувствовала, что она будет лишней свидетельницей его несчастья, и потому держалась в стороне, не попадаясь ему на глаза — однако оставаясь все же неподалеку на случай неожиданного нападения зверя.

Первые четыре-пять дней после возвращения в замок Ричард провел во дворце Исповедниц — бродил по великолепным комнатам и анфиладам залов. Никки оставалась в одной из гостиных дворца, пока Ричард бесцельно обходил опустевшее жилище. Потом он ушел и провел неделю в Эйдиндриле, меряя шагами улицы и переулки, словно хотел воскресить жизнь, замершую уже давно. Оставаться рядом с ним в эти дни было для Никки сложнее — Ричард ходил, не задерживаясь на одном месте подолгу, с утра до вечера. Хуже того, потом он ушел в горные леса, окружающие Эйдиндрил, и несколько раз даже не возвращался домой на ночь. Для Ричарда лес был родным домом, и Никки не решилась следовать за ним — там Ричард немедленно обнаружил бы ее присутствие. Ее немного успокаивала магическая связь: ниточка, связавшая их в день отъезда Ричарда из Алтур-Ранга, не рвалась, и Никки всегда было известно, в каком направлении он движется и далеко ли ушел. Однако когда Ричард долго не возвращался, Никки ночи напролет мерила шагами комнату, не в силах заснуть.