Книга Камни вместо сердец - К. Дж. Сэнсом

– Я велел Снодину полегче обращаться с ними, a они не посмеют возмущаться при сэре Франклине. – Мой бывший клиент глубоко вздохнул. – Хорошо. Идем на «Мэри-Роз».

Бухта Камбер была полна гребных лодок, на ночь приставших к пристани. Мы отыскали лодочника, крепкого мужчину средних лет, согласившегося доставить нас к «Мэри-Роз», подождать возле корабля и затем отвезти нас обратно. Следом за ним мы спустились по скользким ступеням. Сверху, из таверн Устричной улицы доносились музыка и голоса. Лодочник вставил весла в уключины и повел лодку в открытое море к линии кораблей. Позади них закат уступал место темной синеве, на которой вычерчивался лес мачт.

Мы сразу же оказались в мире полной тишины, звуки города угасали. Воздух вдруг сделался соленым и чистым. Волнения не было, но, оказавшись на воде впервые за четыре года, я ощущал некоторое смятение. Крепко вцепившись в борта, я рассматривал берег. Видны были городские стены, Квадратная башня, а дальше, за стенами, солдатские палатки, окрашенные закатом в розовый цвет.

– Благодарю вас, – обратился я к Ликону. – После этой неурядицы с солдатами…

– Слава богу, я позаботился добыть на сегодня свежего мяса. На одних сухарях не протянешь. Пара парней уже свалилась с поносом. А еще один случайно полоснул себя ножом, – рассказал мой спутник. – Ну, это я решил, что так вышло случайно. В роте осталось всего восемьдесят восемь душ.

Я снова посмотрел на удалявшийся берег. Теперь он был виден во всей его протяженности вплоть до замка Саутси, и без того казавшегося маленьким пятнышком в лучах заката, но все более уменьшавшимся, пока мы углублялись в Солент. Против собственного желания, я отвернулся.

Мы неспешно приближались к боевым кораблям. Здесь, вблизи видны были тусклые огоньки ламп и свечей над палубой. Над водой плыл свист флейт и бой барабанов. Ликон, погрузившись в собственные мысли, смотрел вперед, а потом проговорил с тихим отчаянием в голосе:

– Мне приходится подбадривать своих людей, я должен делать это. Я обязан поддерживать в них бодрость духа, хотя прекрасно знаю, с каким кошмаром им предстоит встретиться.

– Господу ведомо, что вы делаете все возможное.

– Вы думаете, Он знает?

Мы были уже совсем рядом с кораблями, мачты и надстройки которых казались теперь невозможно высокими. Толстенные плетеные канаты, спускаясь в воду, удерживали суда на якорях. Свет солнца почти померк, и яркая раскраска верхних палуб превратилась в различные оттенки серого. Лодочник взял в сторону, чтобы не попасть под струю испражнений, льющихся из клювастого стока гальюна. Впереди возник огромный корпус «Грейт-Гарри», и до нашего слуха вновь донеслись голоса и звуки музыки. На главной палубе что-то происходило. Здесь над водой нависал небольшой помост, под которым болтался блок. Им пользовались для подъема на палубу грузов из больших гребных баркасов. К собственному удивлению, я заметил, что на сей раз к нему было подвешено крытое промасленной тканью большое и высокое кресло, к которому была привязана свинья.

– Осторожно! – услышал я чей-то крик. – Оно ударится об борт!

– И что же это такое здесь творится? – спросил я у лодочника.

– Дурацкие выходки матросни, – неодобрительно ответил тот.

Лодка наша прошла мимо флагмана к «Мэри-Роз», на бушприте которой еще угадывались очертания розы. Запрокинув голову, я посмотрел вверх.

Самая низкая, средняя часть корабля была высотой футов в двадцать. Длинный, в два этажа ют казался раза в два выше. Бак был еще выше: три палубы возвышались над форштевнем подобием колоссальной лестницы. Внезапно подул ветерок, и я услышал странное пение, доносившееся из сети взмывавших над палубой к стеньгам снастей. Когда мы оказались совсем близко, послышался голос, донесшийся с марса на самом верху грот-мачты:

– Эй, на корабле, лодка!

Лодочник подвел свое суденышко к средней части корабля, между высокими баком и ютом. Я в смятении посмотрел на высившийся надо мной темный борт, не зная, как на него подняться. Взгляд мой выхватил из сумрака вырисовывавшиеся на смоле квадраты орудийных портов, крепкие канаты, бегущие вверх от колец в центре до отверстий в нарисованных выше квадратах, зеленые и белые цвета Тюдоров, чередующиеся с красными крестами на белом фоне, цветами флага Святого Георгия.

– А как подняться наверх? – спросил я в недоумении.

Ликон посмотрел вверх на нарисованные квадраты:

– Эти панели сдвигаются. Сверху сбросят веревочную лестницу от одного из них.

Мы приблизились к судну под углом, и лодка звучно уткнулась носом в корпус. Панель отодвинулась, и из открывшегося пятна выглянула чья-то голова. Голос произнес пароль, который я слышал еще в лагере:

– Спаси Господи короля Генри!

– И даруй ему долгое правление над нами! – откликнулся Джордж. – Помощник капитана Ликон, Миддлсекские стрелки! Официальное дело к помощнику казначея Уэсту!

Голова исчезла, мгновение спустя вниз полетела веревочная лестница. Она разворачивалась в полете, и конец ее плюхнулся в воду возле нас.

Глава 39

Лодочник выловил его из воды, переместил в лодку, а затем посмотрел на нас с вице-капитаном:

– Поднимайтесь, сэры. Прошу по одному за раз.

Ликон взялся за лестницу, наступил на перекладину и полез вверх. Я следил за тем, как он уверенно переставляет руки. И вдруг над моей головой резко открылся наружу орудийный порт, заставив меня вздрогнуть. Изнутри донесся скрип колес, и из порта странным дергающимся движением выставилось жерло огромной пушки.

– Надо смазать вот эту ось, – послышался резкий голос. Пушка вернулась обратно, и порт со стуком захлопнулся. Я посмотрел наверх: мой проводник уже добрался до самого конца лестницы. Из открывшегося отверстия к нему протянулись руки, и он протиснулся сквозь узкую щель.

– Теперь ваша очередь, сэр, – проговорил лодочник. Глубоко вздохнув, я взялся за перекладины и полез вверх. Вниз я не смотрел. Тихое колыхание воды заставляло терять ориентацию. Когда я оказался наверху, сильные руки втянули меня внутрь. От моих ног до палубы оставалось несколько футов, я споткнулся и едва не упал.

– Это ж хренов адвокат! – удивился кто-то.

Ликон взял меня за руку:

– Я попросил моряка поискать мастера Уэста.

Я огляделся. Палубу закрывала частая сеть из толстой веревки, привязанная к поручню над люком, а в середине – к центральному деревянному брусу в семи футах над нашими головами, опиравшемуся на толстые деревянные столбы вдоль всей верхней палубы. Широкий брус образовывал над нашими головами трап, соединявший бак с ютом, и матрос шел по нему, ступая босыми ногами. Задрав голову, я посмотрел на двадцатифутовый ют. На нем располагались две длинные богато украшенные литьем бронзовые пушки, поставленные под углом, чтобы стрелять наружу. Еще два орудия смотрели на нас с бака, повернутые в противоположную сторону.