Книга Броня Молчания - Владимир Осипцов

справлюсь? Или считаешь это недостойным дочери императора? Или всё ещё обижен на меня за то, что не взяла тебя на первый штурм⁈.. — она осеклась, потому что увидела, что этими подозрениями делает ему больно:

— Нет, госпожа, извините, хотя я, может быть, имел бы точно такие же мысли на вашем месте. Но тут дело в моих подопечных, ваших телохранителях. Они не все соглашаются на столь недостойную как их, так и вас работу, и я, как хороший командир, вынужден остаться со своими подчинёнными…

— Интересно, откуда они об этом узнали? Я вроде бы им ничего не говорила… Ладно, продолжай…

— И вторая причина, госпожа — слишком легко вы верите всяким предателям, Ваше Высочество. Ладно бы… А тут — вы доверяете свою жизнь тому, кто уже однажды предал своих господ — сначала став повстанцем, а потом предав повстанцев, перейдя к их врагам… Это неразумно, госпожа…

Девушка в ответ улыбнулась, и, дотянувшись рукой, погладила его по щеке:

— О, боги… А я-то думала. Ты даже на смертном одре останешься телохранителем. Извини за все эти недостойные подозрения.

— Уберите руку, — попросил вздрогнувший от неожиданной ласки самурай: — И не делайте так больше. Вы обесцениваете моё будущее согласие… — он поклонился, встал с колен, и пошел созывать остальных на совет…

…Как и предсказал Сакагучи, все словно сговорились отказываться, (собственно почем «словно»⁈). Азер даже разругалась по этому поводу. Кадомацу же была маленько подготовлена, и сохранила присутствие духа ровно настолько, чтобы сообразить под конец — они же не со зла или трусости, они просто её удерживают от опрометчивого поступка! Как и их начальник, часом ранее…

— Слушайте, — наконец сказала она, легко краснея: — Мне, конечно, приятна такая забота, но не кажется ли вам, что, упустив подобную удачу, потеряю лицо не только я, но и вся наша армия⁈ Что если этот шанс — милость и требование богов, и упуская его, мы прогневаем Небеса? Ну, в самом деле — какую-то кучу льда и камней, над которой даже сетей нет, взять не можем!

— Госпожа, — мягко возразил Сакакибара, правая рука Сакагучи: — Но для вас было бы больше чести, если бы вы взяли её в честной битве, а не прибегая к помощи предателей…

— В честном бою? После которого целые города будут напрасно ждать обратно своих сыновей, братьев и женихов? Нет, какая бы ни была честь — она не стоит горя стольких отцов и матерей…

— Но если погибнете Вы, будет горевать первый отец государства. А кто сказал, что печаль правителя принесёт счастье подданным⁈

— А разве Небесный Государь будет рад, узнав, что его дочь, сбежав на войну, струсила⁈ Разве его не огорчит мой позор, известие о том, что у меня был счастливый шанс, и что я его не использовала⁈ Что с Ним будет, если на меня будут показывать пальцем и смеяться⁈ Или проклинать за напрасно потраченные жизни⁈ Вы знаете — я никогда не отступала сама, неужели я струшу и теперь, когда предоставляется шанс сразиться одной со всей Цитаделью⁈

Сакакибара удручённо промолчал, потом окинул взглядом своих товарищей, и, наконец, проговорился:

— В свете этого, Ваше Высочество, нам приходится только сожалеть, что мы заранее поклялись не соглашаться на то предприятие. Её высочество опять продемонстрировала нам, что в ней течёт кровь истинных правителей наследства Аматерасу, и она выполняет только веления богов, а не смертных…

Метеа с шутливой благодарностью поклонилась за столь щедро-витиеватую речь, и перевела взгляд на Сакагучи:

— Господин старший хатамото что-то говорил о возможном согласии⁈ Или нет⁈

Тот молчал столь продолжительное время, что все, устав, успели переменить позу. Наконец, родил:

— Господа Наора и Уэмацу не зря уговаривали меня не присоединяться к общей клятве. Теперь я вижу, что ошибся бы, если бы их не послушал. Госпожа — я ваш телохранитель, и какой бы из горячих ли холодных ли адов вы не выбрали своей целью, мой Долг — следовать за Вами. К тому же, — чуть помедлив, добавил он, дрогнув веком на оранжевой половине лица: — может быть, участвуя во всём этом, мне успешнее удастся отговорить вас от столь рисковой авантюры⁈..

…Вот так и получился второй член команды…

…Солдаты солдатами, а без толкового инженера, вряд ли имело смысл даже и думать о диверсии в Коците. Вместе так решив, зелёноглазая принцесса и её телохранитель первым делом отправились к строителям Цитадели — людям, по дороге куда и встретили Ковая. Задержавшись из-за него, они опоздали к Стхану и застали того не совсем в одиночестве.

Сакагучи остался снаружи, присев возле дверей, а Кадомацу, пригнувшись, вошла внутрь. Она в первый раз оказалась в человеческом жилище, и её прямо-таки поразила роскошь обстановки. Несмотря на то, что жильё было временным, наследник Джаханаля не стеснялся украшать его, как только мог. Самым богатым и украшенным, конечно же, был алтарь божества — непременный атрибут этой расы, но и другие стены и углы украшали обнажённые и полуодетые статуи в украшениях, драгоценные панно и ковры с изображением чернокожего пастуха, зелёнокожего охотника, и божества в виде человекольва, которое, если она правильно помнила, было чем-то вроде семейного покровителя рода человеческих правителей. К своему удивлению, в одном из углов демонесса обнаружила статую Будды Сяка-Нерай, которому тотчас же поклонилась, как старому знакомому.

Стхан, как уже говорилось, был не один. Компанию, а вернее — пару ему составляла крепкая костью девушка с высокой белой грудью, пока ещё в форме офицера светомётчиков. «Пока ещё» — потому что, судя по тому, как она быстро прикрыла свою белую грудь одеждами, обаяние принца уже пробило последние очаги сопротивления девичьей стыдливости.

— О, Метеа-сан! — воскликнул принц Стхан таким тоном, словно приглашая её расширить компанию: — А я думал, вы сегодня не придёте. Садитесь вон там, я для вас приготовил коврик — а то, что вы стоять будете!

Сам принц был полуголый, в синих, без узора, шароварах, и могучие мускулы груди играли под бледной кожей при каждом движении. Судя по интонациям, он уже успел немного выпить в предвкушении сладостной ночи, но это не меняло дел — начальник людей долго не пьянел, и вообще умудрялся сохранять трезвую голову в любой ситуации. Метеа поблагодарила его за заботу, и села на насквозь промёрзшее в привычном для человека воздухе татами — сама виновата, не надо было опаздывать. Она завернула полы одежд под