Книга Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин

После этого генерал Миллер, торопясь и говоря, что уже немного запоздал, озабоченный ушел из управления налегке, без пальто и без портфеля. В письме, написанном жене уже в СССР и хранящемся в его деле в Центральном архиве ФСБ, Е.К. Миллер вспоминал, что погода в этот роковой для него день была теплая, и к тому же он предполагал вернуться назад через час-полтора. Никто из сотрудников председателя РОВСа, как и члены его семьи, не могли предположить, что больше его уже никогда не увидят.

Генерал Кусонский работал в управлении еще два с лишним часа и около трех часов дня покинул его, не справившись, на месте ли председатель РОВСа. Вместе с тем в письме генерала Миллера, написанном им уже в московской тюрьме и адресованном генералу Кусонскому, упоминалось, что он передал ему письмо, «прося его прочесть, ежели я часа через полтора-два не вернусь». Удивительная забывчивость генерала Кусонского вызывала впоследствии много вопросов и даже стала предметом специального расследования.

Так или иначе, но хватились председателя РОВСа лишь вечером, когда в 20 часов в управление Русского Обще-Воинского Союза явилось несколько членов Общества Северян, объединявшего участников Гражданской войны на Севере России и воевавших там под началом генерала Миллера. На это время он назначил собрание этого общества, на котором должен был выступить и сам.

Примерно в 21 час поручик В.В. Асмолов, служащий управления, находившийся здесь в качестве сторожа, позвонил по просьбе собравшихся членов Общества Северян жене генерала Миллера, спрашивая ее, не знает ли она, где муж. Та, с крайним удивлением и обеспокоенностью, ответила, что тот, всегда предупреждающий ее, если не обедает дома, на этот раз не предупредил ее и до сих пор не явился. Она попросила Асмолова позвонить в полицию и сделать заявление об исчезновении мужа. В 21 час 15 минут тот отправил уборщика И.Н. Попова с запиской к генералу Кусонскому. Около 22 часов тот прибыл к генералу и сообщил о случившемся. Около 23 часов Кусонский прибыл в управление РОВСа, а минут через 10–15 после него там появился заместитель генерала Миллера вице-адмирал Кедров.

Примерно в 23 часа была наконец вскрыта записка председателя РОВСа, в которой говорилось о предстоящем у него в 12 час. 30 мин. свидании с генералом Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе, который должен был везти его на свидание с немецким офицером, военным агентом в Прибалтийских странах Штроманом и с Вернером, чиновником здешнего германского посольства, хорошо говорящими по-русски. «Свидание устроено по инициативе Скоблина, — уточнял в своей записке генерал Миллер и завершал ее так: — Может быть это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку».

Прочитав строки этой записки, опубликованной в печати, один из руководителей советской военной разведки в Европе В.Г. Кривицкий написал впоследствии в своей книге, что сразу вспомнил о двух агентах, призванных сыграть роль немецких военных, которые были «заимствованы» у него ОПТУ.

Тем временем в возникшей поздно вечером ситуации было решено прежде всего найти и привезти в управление РОВСа генерала Скоблина, чтобы узнать у него о встрече с генералом Миллером и выяснить какие-либо подробности о местонахождении последнего. Сначала предполагалось, что он находится в своем доме в Озуаре. Туда был послан на автомобиле поручик В.В. Асмолов, но ни Скоблина, ни его жены там не оказалось. Прибывший в канцелярию РОВСа командир группы алексеевцев в Париже полковник С.А. Мацылев вспомнил, что Скоблин с женой часто ночуют в парижском отеле «Паке», расположенном на авеню Виктора Гюго, д. 145. Вице-адмирал Кедров приказал ему поехать в отель и привезти Скоблина в управление РОВСа.

Мацылев нашел генерала Скоблина в этом отеле, где он ночевал вместе со своей женой Н.В. Плевицкой, и передал ему требование Кедрова срочно прибыть в управление РОВСа, пояснив, что пропал генерал Миллер и ведутся его поиски. Было, по одним данным, около часа, а по другим, — около двух часов ночи. Генерал Скоблин налегке, не взяв с собой даже бумажника, отправился туда. По пути он расспрашивал Мацылева о подробностях исчезновения председателя РОВСа, но тот и сам мало что знал об этом. Самое главное, что он не сказал (а судя по всему, и сам не знал) о записке, оставленной Миллером генералу Кусонскому.

По прибытии генерала Скоблина в управление РОВСа, а было это уже примерно в 2 часа ночи, состоялась его беседа с вице-адмиралом Кедровым и генералом Кусонским. На вопрос, встречался ли он 22 сентября с председателем РОВСа, Скоблин ответил отрицательно, утверждая, что не виделся с ним два дня. На вопрос Кусонского, где он был с 12 до 13 часов, Скоблин утверждал, что он завтракал с женой в чайном салоне (по другой версии — в ресторане Сердечного). В ответ на это Кедров и Кусонский заявили, что у них есть «документ», свидетельствующий о том, что он встречался с генералом Миллером. Но Скоблин продолжал категорически стоять на своем.

В этом была его принципиальная ошибка. Беседовавшие с ним люди отнюдь не были уверены в его предательстве. Напротив, как впоследствии вспоминали они, если бы Скоблин сказал о том, что он действительно встречался днем с генералом Миллером, а затем расстался с ним и ничего не знает о его местопребывании, то у них не могло быть каких-либо обвинений в адрес командира корниловцев. Но, судя по всему, Скоблин убеждал Миллера, что им предстоит совершенно секретная встреча с немецкими офицерами, о которой никто не должен знать. Подобные тайные контакты с немцами могли грозить РОВСу серьезными неприятностями во взаимоотношениях с французскими властями. Очевидно, генерал Скоблин был абсолютно уверен в том, что убедил своего патрона, и тот ничего не скажет сослуживцам о предстоящем свидании. Но, видимо, генерал Миллер испытывал известное недоверие к Скоблину и счел необходимым оставить «на всякий случай» записку о предстоящей встрече и ее участниках. Как он писал впоследствии, находясь уже на Лубянке: «Было у меня какое-то подсознательное предчувствие, что Н.В.С. (Николай Васильевич Скоблин. — В.Г.) увлечет может быть на что-то опасное».

Для генерала Скоблина оставленное Миллером письмо было новостью, совершенно неожиданной, и спутало все его планы. Он тщательно готовил себе алиби в день исчезновения председателя РОВСа, расписывая свой день буквально по минутам, встречаясь с людьми, которые могли бы в случае необходимости подтвердить, что они видели его, и он был с ними в этот роковой день. Об этом еще пойдет речь впереди. Здесь же заметим лишь, что, заняв избранную позицию и утверждая, что не встречался с Миллером, Скоблин категорически продолжал стоять на своем. Тогда Кедров и Кусонский объявили, что вместе с ним и полковником Мацылевым должны поехать в полицию и сделать заявление об исчезновении генерала Миллера. Скоблин не возражал. Весь разговор длился примерно 20 минут.

Пока Кедров и Кусонский одевались, Скоблин, не спеша и не вызвав особого подозрения, вышел из комнаты, в которой происходил разговор, в прихожую, где находились полковник Мацылев и жена Кедрова. Затем, как вспоминал полковник Мацылев, Скоблин «быстро, но не чрезмерно, и совершенно спокойно начал спускаться» по лестнице. Мацылев находился в полной уверенности, что Скоблин будет ждать их на улице. Спустя две или несколько минут Кедров и Кусонский, обменявшись впечатлениями о разговоре со Скоблиным, а также полковник Мацылев вышли на лестницу, свет на которой не горел (хотя ранее в тот вечер свет там был), и с трудом, в темноте спустились на улицу. Генерал Кусонский вспоминал позднее, что если Скоблин сбегал, то выиграл еще две минуты.