Книга Все, что она хочет. Эротика - Ирина Лем

На одном конце его две амфоры с ушками у выщербленного горла, одна стояла, другая полулежала. Амфоры из светлой глины, с трещинками и рисунками - возможно, из них пили вино древние римляне.

На другом конце вполне современная бутылка вина и две рюмки. Посередине фотография в белесой рамке, на ней закат, который кажется ненастоящим из-за ярких красок: желтый полукруг солнца, розовое небо, фиолетовое море и черные скалы на берегу.

На полу, который из того же дерева, что стол, лежал белый и чистый, как молодой снег, ковер в виде искусственной шкуры медведя. Его оскаленная голова обращена ко входу.

На всех горизонтальных поверхностях: на столе, низких табуретках, каминной полке стояли горящие свечи: круглые и квадратные, с цветным рисунком или выпуклой картинкой на боках, стоящие группкой или отдельно. Рядом лежали лепестки и головки цветов. Они были живые, недавно сорванные, не успевшие подсохнуть по краям.

Свечи мягко потрескивали, будто перешептывались, и в их умиротворяющий разговор вплеталась чудесная музыка - до того нежная, что казалось, она не исполняется, а рождается из самого воздуха. Пастушеская флейта и эхо. Они пели о счастье, которое, если хорошенько приглядеться, всегда рядом. Это равнина, покрытая травой, сияющей от росы и молодости. Это горы, как великаны, усевшиеся в ряд и глядящие друг на друга снежными вершинами. Это море, живое, волнующееся, зовущее испытать дальние приключения.

Обстановка - романтичнее не придумать. Марка не встречали, но ждали.

Где же хозяйка?

Послышался шорох тростника. Вышла Тиффани. Она вся сияла - от покрытых блестками волос до золотых туфелек на шпильках. Ее короткое платье было покрыто стразами, которые при малейшем движении переливались миллионами искр, и создавалось впечатление, что по ней пробегает пламя. Она не походила на земную девушку, скорее на статуэтку из кусочка солнца.

Ни слова не говоря и не улыбаясь, Тиффани протянула к Марку руки. Сделала назад шаг, второй. Отступала и манила. Он шагал за ней - послушно, как сомнамбула. Он смотрел на нее - едва дыша от восхищения, как язычник, которому явилось божество.

И не смел дотронуться. Боялся обжечься.

Он онемел и оглох, потерял другие ощущения. Спящий принц. В домике эльфов. Сказка, в которой все наоборот - принцесса должна его разбудить.

Принцесса обняла Марка за талию одной рукой, другой летучим движением провела по щеке снизу вверх, по лбу и по волосам. Наклонила его голову к себе. Легко прикоснулась губами к губам.

Этого было достаточно, чтобы его пробудить.

Марк очнулся, и очнулись его органы чувств. Тепло ее руки как тепло души. В глазах нежность и невинность. В запахе губ, как в божественном фрукте фейхоа, смешались вкуснейшие запахи - ананаса, киви и клубники. Это соблазн, которому невозможно противостоять. Он и не собирался. Он знал - что его ожидает и желал этого больше всего на свете.

Он еще не прикоснулся к ней как следует, не поцеловал, а уже ощутил дрожь нетерпения. От одного ее присутствия. От немигающего взгляда. От ее желания, которое угадывалось в пленительной фигуре, прикрытой сверкающим платьем, под которым - Марк был уверен - нечего лишнего нет.

От одной мысли с ума сойдешь...

30.

Боги, сошедшие на землю - те же люди, они жаждут не преклонения, а любви.

Язычник возрадовался, осознав, что божество - живая девушка, и забыл про смущение. Жадно и нетерпеливо обхватил губами ее рот, чтобы отведать вкус того экзотического плода, которым она его столь неосторожно соблазнила. На его жадность Тиффани ответила своей. Их языки встретились и заиграли - в прятки, в догонялки и обнимашки. Потом сплелись, чтобы больше не расставаться. Они лизали и высасывали друг друга, как высасывают остатки мороженого из вафельного рожка.

Нет, Тиффани слаще любого мороженого, и что приятно - она не кончается. Марк зарычал. Это вырвалось ожидание, которое теперь невозможно остановить. Он притянул к себе Тиффани. Он судорожно водил руками по ее телу, желая обхватить и ощутить разом всю, чтобы убедиться, что это именно она. Он будто бы все еще не верил глазам и желал вспомнить ее пальцами.

Вспомнить мешало платье. Он поднял подол, положил горячую ладонь на ее попку, которая, как и ожидал, оказалась голенькой, гладкой и прохладной на ощупь. Прикосновение пронзило его как молния. Эти две мягкие, свежие булочки - самое аппетитное ее место. Он гладил и сжимал их по очереди и не знал, какую выбрать. Обхватил рукой обе, прижал к собственной промежности, которая горела - в их холоде его спасение.

По дороге сюда он представлял, как встретится с Тиффани, как они перейдут к сексу. Ощущал себя немножко скованно, думал - давно не виделись, потребуется время привыкнуть. Чтобы расслабиться, сначала выпьют вина, потом приступят к процессу, следуя правилам. Как в книжке - пролог, кульминация, развязка. Или в кулинарии - аперитив, горячее, десерт.

Как же он здорово ошибся!

У любви свои правила, ни книжные, ни кулинарные ей не подходят. Марк с удовольствием убедился - Тиффани не требовалось долгого разогрева, загорелась как свечка, стосковавшаяся по огню. Кто ж будет обижаться? Жаждет огонька - пусть «пеняет» на себя. Марк всегда готов прийти на помощь. Отдал инициативу в ее руки и наблюдал, улыбаясь про себя. Он любил незаметно, ненавязчиво руководить поступками партнерши. Это возбуждало любопытство - как она проложит маршрут? Выберет прямую, ровную дорогу - просто ляжет под него и прикажет доставить в «пункт назначения». Или захочет как можно дольше наслаждаться путешествием и выберет дикую, окольную тропу: с ухабами, рытвинами, крутыми поворотами и преграждающими путь, бурными реками - чтобы подпрыгивать, трястись, взлетать и приземляться, чтобы скользить, нырять и всплывать.

Ему, в принципе, без разницы, но второй вариант интереснее.

Оказалось - Тиффани тоже.

Она положила его на ковер. Расстегнула молнию на джинсах, спустила на бедра. Жадным взглядом окинула вздувшиеся в промежности трусы - хорошо, что эластичные, иначе треснули бы, не выдержав напора. Стянула их с пениса, как смирительную рубашку с буйного пациента. Он пружинисто закачался, радуясь свободе, и дотянулся кончиком до его пупочной ямки, чем удивил даже хозяина. Такого гигантского размера он достигал редко, лишь с особо желанными партнершами и после длительного перерыва. Со времен знакомства с Леонтин, вернее - после ее ухода, такого рекорда не показывал. Будто выброшенная на сушу рыба, он подрагивал, мечтая об одном: поскорее очутиться в теплом, влажном местечке, предусмотренном природой для его приема.

А там уж он знает, что делать! Там он покажет свою мощь. Там его любимая среда обитания, там его холят и лелеют.

- Я люблю тебя, - сказала ему Тиффани и наклонилась.

Она действительно его любила - целовала и облизывала, обхватывала мягкими, мокрыми губами и массировала, быстро работая головой. Орошала его влагой и обсасывала по методу пылесоса. Ласкала шершавым языком складочку под головкой - самое чувствительное место мужчины. Баловала как самое дорогое существо, исполняла все капризы - неистово и осторожно, чтобы не покусать, не поцарапать ненароком, ведь он ей еще пригодится.