Книга Проклятие демона - Роберт Энтони Сальваторе

Де’Уннеро прыгнул вперед и приземлился перед смуглокожим человеком, занесшим над его головой тяжелый топор. Неужели этот дурак думает, что сможет уничтожить Брата Истины? Де’Уннеро нанес бехренцу несколько ударов по лицу. Топор выпал из рук оглушенного язычника. Бехренец попытался увернуться, но не тут-то было. На него снова посыпался град ударов, от которого он упал на колени. Де’Уннеро подпрыгнул и обеими ногами ударил поверженного бехренца в грудь.

Магистр услышал, как у его жертвы хрустнул позвоночник.

Де’Уннеро вскинул вверх руки со стиснутыми кулаками и испустил победный клич, более походивший на звериный рев. Это был сигнал к расправе. Сотня братьев Покаяния и в два раза больше жителей Палмариса набросились на малочисленных бехренцев. Насмерть забивали всех, кто попадался под руки и под ноги.

Но приятнее всего для брата Истины было наблюдать поведение городской стражи. Они преспокойно восседали на конях, сгрудившись в конце улочки. Много раз они могли бы вмешаться, однако никто из них не двинулся с места. И потому братья Покаяния продолжали громить бехренское поселение. Они перебили всех, кого смогли поймать, после чего дотла сожгли все жилища бехренцев.

ГЛАВА 35 НА КРЫЛЬЯХ ОТЧАЯНИЯ

— Да это Роджер! — радостно сообщила Белстеру Пони, увидев, как с южной стороны в Дундалис въехала повозка.

Улыбка погасла на ее лице, когда Пони увидела, что позади Роджера в повозке сидит Дейнси, сгорбленная и закутанная с головы до ног в одеяла, хотя день стоял довольно теплый.

Пони без труда поняла, в чем дело.

— Чума и до нее добралась, — произнес Белстер. — Зачем только этот дурень привез ее сюда?

Пони задела не свойственная Белстеру черствость. Она нахмурилась, не собираясь скрывать от трактирщика, что ей неприятны его слова.

Он мотал головой, словно сам удивлялся вырвавшимся у него словам. Впрочем, Пони понимала, чем они вызваны. До сих пор чума обходила Дундалис стороной, но один больной человек мог разом изменить положение. Не успеешь оглянуться, как чума, словно пожар, охватит весь город. Те, кто знали устные предания о чуме, рассказывали, что она опустошала целые города, размерами и населением намного превосходившие Дундалис.

Пони и без объяснений Роджера было ясно, почему он привез Дейнси сюда. Чем ближе подъезжала повозка, тем заметнее были грусть и отчаяние на его лице. И еще — безнадежная мольба.

Несколько горожан подошли, чтобы поздороваться с Роджером, но он решительно замахал руками.

— Держитесь на расстоянии! — крикнул он.

Поначалу эти слова вызвали удивление, затем неизбежно повергли в ужас.

Слова, известные во всех уголках королевства.

Потом Роджер увидел свою последнюю надежду на спасение Дейнси — его любимой Дейнси.

— Пони, — слабым голосом произнес он.

Пони бросилась к повозке и, ухватив поводья, остановила лошадь.

— Берегись, — предупредил ее Роджер. — У Дейнси чума.

Пони невесело кивнула и пробралась к сиденью. Она осторожно откинула капюшон и дотронулась до лба Дейнси.

Несмотря на жар, у Дейнси стучали зубы.

Пони вздохнула.

— Ты старался как мог, но надо было не так, — объяснила она.

С этими словами Пони откинула капюшон Дейнси, развязала тесемки плаща, затем сняла его с плеч Дейнси, которые вдруг показались ей такими хрупкими.

— Я пытался ей помочь, — запинаясь говорил Роджер. — Я пошел в Палмарисе к Браумину, но…

— Вас двоих он не пустил, — мрачным тоном докончила Пони.

Роджер кивнул.

— Отсюда вас никто не прогонит, — пообещала Пони, осторожно поднимая Дейнси на руки.

До чего же легкой стала эта некогда крепкая, плотно сбитая девушка!

— Идем со мной в трактир, — велела Пони Роджеру.

— Ты сможешь ее вылечить? — спросил он.

В голосе парня зазвучала надежда, лицо преобразилось. Как Пони хотелось сказать ему «да», пообещать, что все будет в порядке. Но она знала: ложная надежда ломает человека сильнее, чем отсутствие всякой надежды. Нет, она не могла солгать Роджеру.

— Я попытаюсь, — пообещала Пони, скрываясь за повозкой.

Роджер подбежал, схватил ее за руку. Казалось, все его существо отчаянно молило о помощи.

— Пойми, Роджер, это розовая чума, — стараясь говорить как можно мягче, сказала Пони. — До сих пор мне ни разу не удалось победить ее. Я не вылечила никого. Все, кому я пыталась помочь, уже мертвы. Но я постараюсь.

Роджер перестал дышать и зашатался. Потом он взял себя в руки и кивнул.

Верная своему обещанию, Пони перенесла Дейнси в комнатку над трактиром, взяла гематит и, собрав всю силу и решимость, пошла в атаку на чуму. Едва ее духовный двойник проник в измученное тело Дейнси, Пони сразу убедилась, что положение крайне тяжелое. Чума успела распространиться по всему телу Дейнси. Все, кому Пони пыталась помочь до сих пор, находились в лучшем положении. Но внутри Дейнси чума представляла собой обширное, плотное и густое зеленое месиво.

Пони сделала одну попытку, затем вторую. Они кончились тем, чем кончались всегда: последние силы тратились на то, чтобы не допустить чуму в собственное тело. Потом наступало полное измождение. И никакой ощутимой помощи Дейнси.

После последней попытки ноги уже не держали Пони. Она привалилась к стене, затем сползла на пол. Роджер несколько раз звал ее, потом не выдержал и сам зашел в комнату.

— Ну как? — без конца спрашивал он. — Ты победила чуму?

Лицо Пони говорило красноречивее слов. Роджер тяжело опустился на пол, стараясь не дать воли слезам.

Пони, собрав последние силы, положила руку ему на плечи.

— Не сдавайся, — твердым голосом произнесла она. — Мы сделаем ей припарки, дадим сиропа. А потом я снова возьмусь за гематит. Обещаю тебе, я это обязательно сделаю.

Роджер пристально взглянул на нее.

— Тебе ее не спасти, — сказал он.

Пони чувствовала, что он прав.

Они собрались на поле перед Сент-Бельфуром. Такую картину можно было видеть возле каждого монастыря Хонсе-Бира. Жертвы чумы умоляли о помощи, которую никто не мог им оказать. Розовой чуме были безразличны крики и стоны ее жертв. Она неумолимо шествовала по всему королевству. Теперь она предъявила свои права на Вангард.

Внутри самого монастыря царило почти такое же отчаяние, как и за его пределами. Пока никто из монахов не заболел. Однако для кроткого брата Делмана и других братьев, которых настоятель Агронгерр воспитывал в духе сострадания и милосердия, было невыносимо наблюдать, как мучаются их ближние. Когда в монастырь начали поступать первые вести о чуме в Вангарде, настоятель Хейни и брат Делман заперлись в кабинете настоятеля, чтобы обсудить, что надлежит делать в сложившихся обстоятельствах. Между ними не было серьезных разногласий, но не было и единодушия. Каждый сомневался и колебался, пытаясь найти ответ на главный вопрос: помогать или не помогать жертвам чумы за стенами монастыря. Они знали предписания церкви — они содержались в книге наставлений каждого монастыря. Однако и Хейни, и Делман не были готовы слепо подчиниться тому, что написано в книгах, и отвернуться от попавших в беду. И потому они спорили, кричали друг на друга, ударяли в отчаянии кулаками по массивному столу Хейни и даже бились о стены головой.