Книга В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Но спустя время, после освобождения по амнистии, Крючков изложит в мемуарах, что после ультимативной и жесткой беседы с делегацией из Москвы, когда от Горбачева требовали отставки, Президент страны «на вечер заказал приключенческий фильм. На просмотре фильма был со всей семьей, затем — ужин с винами по его заказу. В общем, все как обычно… К отключению телефонной связи он отнесся довольно спокойно», — лицемерил Крючков.

Конечно, обстановка в стране в связи с ГКЧП, тем более в семье Президента и его ближайшем окружении не могла быть такой идиллической, как преподносится Крючковым. Горбачев делился своими подозрениями с Раисой Максимовной, что на него пытаются «напасть» и, возможно, отстранить от власти. В то же время члены ГКЧП опасались, что Горбачев попытается выйти на своего «друга» Буша, заручиться американской поддержкой. Исходя из таких соображений, Крючков дал указание отключить связь у Горбачева, чтобы ограничить возможности связываться с миром и предупредить развитие ситуации в нежелательном плане.

Были отключены линии военной связи, обслуживающие Президента. Президент страны трое суток был лишен возможности пользоваться комплексом, предназначенным для управления стратегическими ядерными силами. А это уже вещь посерьезнее, чем молчащие телефоны на кухне.

На территории Украины услугами правительственной связи КГБ пользовались только высшие должностные лица республики и областей, секретари ЦК и обкомов партии, которым по строгой должностной разнарядке предназначался аппарат секретной ВЧ-связи. 19 августа, в конце дня, мне доложили, что по указанию из Москвы республиканское Управление правительственной связи получило команду перевести автоматическое соединение абонентов на ручное обслуживание через телефонистов-операторов. Предусматривалась журнальная регистрация, кто из абонентов с кем общался, но содержание состоявшихся переговоров технически не контролировалось. Как только мне стало известно об этом, все предшествующие решения были отменены, и в течение периода действия ГКЧП республиканская правительственная связь функционировала в автоматическом режиме бесперебойно. Скажу самокритично, что перевод с автоматики на ручное управление являлся определенным проколом в работе республиканского подразделения правительственной связи, мы сразу же назначили разбирательство. Было установлено, что куратор подразделения Г. Ковтун продублировал поступившую из Москвы команду о переводе правительственной связи на ручное управление. Этот случай стал предметом критики КГБ республики со стороны парламентской комиссии Верховного совета, возглавляемой депутатом Гайсинским. В ее выводах отмечалось, что было дано указание «блокировать связь между Моссоветом, Ленсоветом и облсоветами Львова, Тернополя и Ивано-Франковска».

Нормальную работу правительственной связи отмечал первый заместитель председателя Львовского облсовета И. Гель, который не был сторонником КГБ. По его утверждению, он решил проверить, «заблокированы ли телефоны правительственной связи. Оказалось, что нет. Позвонил в Москву, в канцелярию Б. Ельцина. Возле телефона оказался Г. Бурбулис, Государственный секретарь России. Спросил у него, какая ситуация в Москве и что делать нам? Он ответил: «Господин Гель, если ГКЧП победит в Москве, он победит и во Львове. Поэтому не провоцируйте ситуацию. Сейчас надо делать все, чтобы была победа в Москве». При помощи правительственной связи КГБ Гель выходил на Собчака и задал этот же вопрос: как действовать во Львове? Ответ был таким: «У меня на Смольный идут танки. Я обратился к народу, чтобы он встал на защиту Смольного. А если у вас в городе нет никаких движений, то, чтобы их не спровоцировать, лучше народ не поднимать, иначе армия и обком попытаются захватить все стратегические объекты. Возвратить их обратно будет очень сложно». Кстати, Гель, по его признанию, был поражен тем, что ГКЧП не отдал приказ отключить по стране правительственную связь: неужели они настолько непутевые, что не додумались перекрыть связь, которая играет очень важную роль в таких ситуациях?

Споры о полной изоляции Президента в Форосе продолжались несколько лет. Были заявления, что у Горбачева прогулочный катер, автобус и автомашины в гараже оборудованы правительственной связью. И что же? Речь идет о преднамеренной изоляции Президента СССР, лишении предназначенных для высшей власти рычагов управления. Насколько это серьезно, можно убедиться по другой аналогичной ситуации, в которой оказалась наша страна. Через два года по примеру гэкачепистов демократические вожди в октябре 1993 года потребовали отключить все каналы правительственной и иной телефонной связи в осажденном Верховном совете России, Белом доме. Федеральное агентство правительственной связи и информации сработало и на этот раз.

Далее затрону тему медицинского заключения, сделанного гэкачепистами. ГКЧП, лишая Горбачева власти, посмел сообщить советскому народу о невозможности Президентом «выполнять обязанности из-за ухудшения состояния здоровья». У престарелых и не богатырского здоровья Брежнева, Черненко, Андропова верховную власть не забирали с помощью диагноза, ссылаясь на заболевания. К большому сожалению, Крючков оказался причастен не только к нарушению правовых, но и этических норм, когда распространял заведомую клевету о недееспособности Президента СССР.

Убедительным аргументом незаконности ГКЧП с самого начала для меня явились сообщения о серьезном заболевании Горбачева, в связи с чем он лишался свободы действий: у него урезалась полнота конституционных президентских полномочий. Я не в полной, но в достаточной мере владел информацией о происходящем на государственной даче, здоровье отдыхающих там. Лично видел Президента бодрым. По его указанию из Москвы был вызван самолет для вылета Горбачева в Москву на подписание Союзного договора. КГБ республики осуществил на 19 августа комплекс оперативных мероприятий по обеспечению безопасности следования Президента в столицу. Таким образом, ничего не предвещало серьезных осложнений его здоровья.

Бакатин в своей книге «Избавление от КГБ» рассказывает о том, как на высшем государственном уровне распространялись измышления о нездоровье Горбачева. Вице-президент Янаев сообщил ему: «…с Президентом, как он выразился, «полный трибунал». Когда я переспросил, что это такое, он сказал, что Президент в полной прострации, не отдает отчета в своих действиях, страшно болен…» Однако на скандально известной пресс-конференции, говоря о состоянии здоровья Горбачева, утверждал, что тот скоро сможет вернуться к руководству страной. Когда вице-президент был правдив, трудно сказать. Крючков также убеждал Бакатина в подобной лжи очень вежливо, вкрадчиво, как будто бы знает абсолютную истину: «…сейчас нельзя поговорить с Горбачевым, он очень болен, но скоро все будет хорошо».

Таким способом решили отстранить Горбачева от подписания Союзного договора: не может же недееспособный и тяжело больной человек вершить судьбоносные дела страны.

В действующем законодательстве существовала четко прописанная процедура подтверждения сведений о заболевании Президента страны, вплоть до рассмотрения вопроса в Конституционном комитете (суде) и Верховном совете СССР. Ельцин позвонил Янаеву и потребовал медицинского заключения о здоровье Горбачева или его личного заявления о болезни. Янаев ответил, что заключение будет.