Книга Забытый легион - Бен Кейн

Повсюду слышались громкие разговоры, песни и взрывы хохота. Кое-где прямо на земле спали пьяные, а их товарищи, не обращая на них внимания, боролись друг с другом или играли в кости. Впервые за много месяцев у римлян появились настоящие повод и возможность повеселиться, и они желали извлечь из этого вечера максимум удовольствий.

Воины Забытого легиона не знали, что могло их ждать в будущем. Вероятнее всего — смерть, но сегодня это не имело значения.

Лекарь зашил раны Бренна, и теперь его рука, тщательно обмотанная бинтами, висела на перевязи. Пройдет не одна неделя, прежде чем он снова сможет владеть ею, но сегодня ничего не мешало ему вместе со всеми праздновать победу несколькими чашами пьянящего напитка. Сидя на земле рядом с ним, Ромул тоже прихлебывал вино и вспоминал ночь, проведенную в таверне Публия. И Юлию. Но выпить они успели совсем немного — появился Тарквиний. Не смешиваясь с ликующей толпой, он сделал им приглашающий жест и направился к восточным воротам. Заинтригованные, друзья поспешили за ним. Часовые у ворот, приветливо улыбаясь, отсалютовали им и беспрепятственно пропустили наружу. После великолепной победы, одержанной несколько часов назад, никто не осмелился бы задавать гаруспику вопросы. Все знали, что одержана она была благодаря Тарквинию.

Три друга молча шли вдоль реки и остановились на изрядном расстоянии от походного лагеря и звуков веселья. Легкий ветерок осушал пот на их лицах и рябил поверхность воды. Ночь была изумительная, с неба смотрело множество крупных ярких звезд. Далеко на востоке лежала цепь увенчанных снежными шапками гор. Сейчас, когда знойная дымка не затуманивала горизонт, их можно было разглядеть.

— Циляньские горы, — сказал Тарквиний, остановившись возле невысокого бугорка.

Опустившись на мягкую траву, он похлопал по земле, предлагая друзьям сесть рядом. Им было хорошо втроем. Прорицатель, непобедимый боец и молодой воин долго сидели и смотрели, как звезды совершали свой путь по небосводу. За прошедшее время Ромул очень полюбил такие часы, которые он часто проводил со своими наставниками.

— Помнишь, как я сказал тебе когда-то, что ты через несколько лет станешь великим воином? — неожиданно спросил Бренн.

Ромул кивнул, припомнив обуревавшее его в бытность гладиатором стремление стать лучшим бойцом школы. Чтобы убить Гемелла. Это было целую вечность тому назад, в Риме.

Галл обнял его за плечи здоровой левой рукой.

— Я видел, как ты сражался сегодня, — сказал он, улыбнувшись. — Тебе немного осталось. Год-другой, и ты будешь лучше меня.

Ромул опешил.

— Мне не стать таким сильным, как ты.

— Сильным — пожалуй. А мастерством ты меня превзойдешь. — Даже в темноте можно было разглядеть, что Бренн смотрел на него с искренним уважением.

Ромул твердо встретил его взгляд.

— Прежде всего я обязан этим тебе.

Бренн крепче обнял его:

— Ты мне как сын.

На Ромула нахлынуло теплое чувство, и он кинулся на шею галлу.

В темноте им не было видно лица Тарквиния. Впрочем, Ромулу было все равно. Больше всего на свете его радовало, что Бренн остался жив. Что они все еще вместе.

Опять они сидели молча и следили за силуэтами летучих мышей, бесшумно метавшихся над искрящейся поверхностью реки. Доблесть Забытого легиона, разгромившего налетчиков из Согдианы, на время принесла этой земле мир.

Ромул, ободренный тем, что Бренну удалось уцелеть в совершенно безнадежном положении, вновь обратился мечтами к тому дню, когда он вернется в Рим и отыщет своих родных. Теперь это вновь казалось ему возможным.

А Бренн с удивлением и радостью размышлял о том, насколько схожи между собой предсказания Ультана и Тарквиния. Боль и вина, которые он постоянно чувствовал, стали чуть полегче, потому что после случившегося сегодня он поверил, что боги когда-нибудь отпустят ему грехи. Не сейчас. Не здесь. На краю света.

Тарквиний вел мысленный разговор с Олинием. Он спрашивал, удастся ли ему узнать что-нибудь еще о родине и прародителях этрусков. К его собственному изумлению, тяга к обретению новых знаний, владевшая им всю жизнь, за последнее время немного ослабла, и гаруспик знал, что причиной тому — все усиливавшаяся привязанность к его спутникам. После того как погиб Олиний, он никого не любил. Но незаметно для самого Тарквиния отважный великодушный галл и жадный до жизни любознательный молодой человек стали очень дороги ему. К Ромулу он относился… как? Как к родному сыну. Он рассмеялся вслух. Как это обычно, как… примитивно. И все же ему нравилось это чувство.

Друзья вопросительно взглянули на Тарквиния, но тот был глубоко погружен в свои мысли.

Как же мог он забыть эти слова Олиния: «Ты передашь немало знаний». Ведь Ромул все это время был прямо у него под носом. Это же он — тот самый человек, которого он должен обучить священным искусствам древних. Короткий вздох удовлетворения сорвался с его губ, и он наконец-то позволил себе заговорить:

— Наши странствия продлятся еще не один год. — Его взгляд обратился к горизонту, и товарищи взглянули туда же.

На восток.

— Будет еще немало битв. И смертельных опасностей.

По спинам сидевших рядом с ним закаленных мужчин пробежали мурашки, но ни Ромул, ни Бренн не стали задавать вопросов.

Они были живы. И сейчас с них было довольно и этого.

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Дотошные читатели без особого труда смогут выяснить, что во времена республики Рим не знал таких экзотических разновидностей гладиаторов, как димахеры, лаквеарии и скиссоры. Они появились позже, в эпоху империи. Я ввел их в повествование исключительно для того, чтобы придать событиям, происходившим на арене, дополнительный колорит. Принято считать, что гладиаторы всегда бились насмерть, но это не так (хотя такие случаи тоже бывали). Как правило, выходившие на арену бойцы слишком дорого стоили, чтобы можно было так расточительно распоряжаться ими. Бои до смертельного исхода устраивались по особым случаям, или же таким поединком завершали игры.

Этруски — это таинственный народ, владевший большей частью Центральной Италии примерно с 700-х гг. до н. э. до середины 450-х, когда их подчинили себе римляне. Хотя на этрусках очень сказалась близость к Греции, у них было много своих исконных обычаев, в которых ощущалось сильное влияние Востока. До сих пор существует целый ряд теорий относительно прародины этрусков, в качестве ее называют и Лидийскую область на западе Малой Азии, и Египет, и даже отдаленные районы Месопотамии. Любившие музыку, танцы и праздники самобытные расенны практиковали также гадание по внутренностям жертвенных животных. У них были очень популярны такие развлечения, как гонки на колесницах, борьба и гладиаторские бои. Несмотря на поражение, этруски не исчезли бесследно. Многие из них успешно влились в римское общество.

Также неоспоримым историческим фактом является то, что Красс привел из Италии в Парфию большое войско, которое было там наголову разгромлено. Римлянам нечасто приходилось терпеть подобные поражения, и вожди республики хорошо усвоили этот урок. Вскоре в составе каждого римского войска появились сильные кавалерийские отряды. А выражение «парфянская стрела», в том или ином виде вошедшее во многие европейские языки, обязано своим происхождением тем самым смертоносным стрелам, которые уничтожали римских легионеров при Каррах.