Книга Добрые друзья - Джон Бойнтон Пристли

И гости с радостью поддержали его тост.

Берт, которого попросили выступить с ответной речью, объявил, что сказать ему нечего и по справедливости он вообще не должен говорить. Он теперь женатый человек и чем больше помалкивает, тем лучше. (Крики: «Жаль!» и «Прально!») Но кое-что он все-таки скажет. Удача не всегда ему улыбалась (смех и «А как же Удалец?» — от бравого молодого Далвера, прицепившегося к Сюзи), но теперь-то он точно уверен в победе («Тогда поставь на это рубашку, мой мальчик!» — крикнул неизвестный багровый Далвер, чем снискал хохот и упреки со стороны дам). Берт выразил надежду, что все его родные знают: им всегда рады в Истбиче, пусть приезжают в гости.

Тут всем стало совершенно понятно, что теперь должен выступить кто-нибудь из родственников невесты. Поскольку единственным мужчиной с ее стороны был Дядяртур, гости обратили взгляды на него: тот с минуту делал вид, будто ничего не замечает, но в конце концов вынужден был с трудом подняться на ноги и обратиться к собравшимся с речью.

— Прямо не знаю, — выдавил он, настороженно ощупывая кончик собственного носа, как будто тот мог внезапно исчезнуть, — речи вообще-то не по моей части. Будь тут тромбон, я бы малость поиграл, а так… Ну, я все-таки дядя невесты, и она уже давно не уделяла мне внимания, пусть хоть теперь послушает. Наша Элси всегда была умной и — самое главное — славной девочкой. И мужа она себе нашла славного, это сразу видно. А коли она его не устроит, то я даже не знаю, чего ему еще надо — да он и сам не знает. Так что давайте наполним бокалы и еще раз выпьем за молодых!

Тост получился сносный, но не вполне торжественный, и посему из-за стола поднялся мистер Мортон Митчем. Две трети гостей понятия не имели, кто он такой, но вид у него был столь внушительный, что все собравшиеся погрузились в благоговейное молчание. Начал он с того, что ему очень неловко (хотя даже самый внимательный наблюдатель не заметил бы в его поведении ни малейших признаков неловкости), однако долг обязывает его сказать несколько слов о своей коллеге, миссис Герберт Далвер, известной в театральных кругах под именем мисс Элси Лонгстаф. Они вместе колесили по стране (тут мистер Окройд не выдержал, вставил воодушевленное: «Верно, верно!» и широко улыбнулся присутствующим). Мистер Митчем затем развил тему дружбы и товарищества в разъездной труппе. Все, о чем говорил этот прирожденный оратор, представало перед слушателями в самом невообразимом свете и масштабах, так что вскоре у гостей сложилось впечатление, будто они с Элси — лучшие друзья — колесят по миру уже добрых полвека. Так и виделось, как они бороздят континенты под оглушительный рев и овации целых народов. Судьба всей английской сцены, казалось, неразрывно связана с историей «Добрых друзей», которая сама по себе представляет выдающийся эпос.

Сквозь дымку его высокопарных речей проступали титанические силуэты мисс Трант, Иниго и других артистов. Отъезд Элси представился гостям сокрушительной молнией, брошенной в труппу жестокосердными богами, и от этого удара земля задрожала под ногами у слушателей. На короткое время всех охватило уныние, однако через минуту небеса вновь прояснились. Только радость за славный союз двух любящих сердец позволила мистеру Митчему вынести горечь утраты. Гости поняли, что он готовился к этому событию много лет, и из всех мужчин на свете лишь мистер Далвер был достоин сыграть в нем главную роль. Мистер Митчем был самого высокого мнения о мистере Далвере, с которым он близко знаком — или так всем показалось — по меньшей мере десять лет. И теперь, не только от своего имени, не только от имени артистов труппы и представителей профессии, но и от имени всех присутствующих гостей, которые столь сердечно встретили и приняли мисс Элси Лонгстаф в свой круг, мистер Митчем пожелал молодым счастья и под громкие аплодисменты и звон бокалов выпил за их доброе здравие полпинты почти чистого виски, которое отправилось в его желудок вслед за куда более изрядной порцией того же напитка. Сей благородный поступок подвигнул его на то, чтобы вновь подняться из-за стола и отметить: то были сокровенные мысли человека, четырежды объехавшего вокруг света.

Элси, пунцовая от гордости, счастья и сладкого шампанского — еще немного и образцовая миссис Далвер, — вынуждена была выступить с ответной речью. Она сказала, что в ее жизни на Сцене было много хорошего и много плохого, но последнее время — только хорошее. На этих словах ее сестрица Эффи внезапно и весьма эффектно разрыдалась. Когда она немного утихла, Элси продолжила свою речь: она не ждет, что отныне в ее жизни будет только хорошее, но уверена, что они с Бертом будут счастливы, она сделает для этого все возможное. Элси поблагодарила своих чудесных и добрых гостей и выразила надежду на скорую встречу. Все подарки, добавила она, просто замечательные. («Согласна!» — воскликнула мисс Тонг.) Теперь им с Бертом пора ехать, потому что они должны успеть на дневной поезд до Истбича. Последовали объятия, рукопожатия и поцелуи без счета, затем все спустились на улицу, чтобы проводить молодоженов, и в самом конце, когда машина уже тронулась, гости трижды прокричали «Ура!» — под совместным руководством громадного багрового Далвера и мистера Мортона Митчема. Миссис Джо, тронутая до слез и восхищенная, заявила, что это ее самое большое потрясение в жизни после второго акта «Белгравийской розы», в котором они с Джо (в роли горничной и конюха соответственно) впервые пели дуэтом. К тому времени крошечная мисс Тонг от пережитого волнения посинела и застучала зубами, поэтому мисс Трант запихнула ее в машину и отвезла обратно в Гатфорд — отдыхать и пить чай в тишине и спокойствии. Некоторые гости тоже отбыли, а остальные поднялись наверх разговаривать, курить, допивать виски и даже танцевать.

— Перемены, дамы и господа! — взревел мистер Митчем, одолев лестницу. — Грядут перемены, это точно. Мне ли не знать. Я видел это… кхе — тысячу раз! Печально, но что поделать… они не-из-беж-ны.

— Правильно говоришь! — воскликнул Джимми.

— Благодарю, — просто, но с достоинством ответил он и прикурил огромную сигару, всученную ему восхищенным Далвером. Он, Джимми и еще два-три гостя с наиболее богатым жизненным опытом образовали отдельный кружок, второй же сформировался из любителей футбола, Джо, мистера Окройда и мистера Джока Кэмпбелла, который при помощи бутылки, пепельницы и двух стаканов любезно продемонстрировал, как именно Эвертон забил тот поразительный гол в матче против «Шеффилд уэнсдей» и выиграл Кубок. В остальных углах сидели дамы, среди которых особенно выделялась миссис Джо: они обсуждали посещенные ранее свадьбы и женатых знакомых, живо обмениваясь историями о родах, несчастных случаях, операциях, внутренних болезнях и смертях.

В другой комнате танцевали. Сей факт не стоил бы упоминания, если б все это время Сюзи не танцевала с молодым бравым Далвером. Иниго в пару досталась мисс Мейми Поттер, чьи прелестные и на удивление смышленые ножки позволили ему наглядно продемонстрировать всем не самый выдающийся из своих талантов. Молодого бравого Далвера тоже нельзя было назвать умелым танцором — его слишком мотало из стороны в сторону, — однако двигался он энергично и со знанием дела, чего нельзя было сказать об Иниго. В какой-то миг он с ужасом заметил на себе насмешливую улыбку Сюзи и ее несносного партнера. Они над ним потешались! Иниго еще крепче прижал к себе мисс Поттер и стал дергаться с таким остервенением, что той едва хватало сил выдавить привычное «Послушайте». Когда за гостями наконец прибыл автобус, Сюзи и ее кавалер куда-то исчезли, и Иниго узнал, что Далвер повез ее на своей машине в Гатфорд. «Послушайте, — сказала мисс Поттер, — этой девочке отшибло вкус. Мерзкий тип, вам не кажется?» Итак, в автобусе они тоже сидели рядышком, и Иниго, в голове которого вертелся пестрый вихрь напитков, танцев, уныния и веселья, пришел к выводу, что ему все-таки нравится Мейми и по возвращении в Гатфорд он ее поцелует. Однако к тому времени уныние начало брать верх, голова побаливала, а жизнь казалась нелепой и безотрадной, поэтому вместо того, чтобы поцеловать Мейми, Иниго спешно удалился в свои комнаты — отдохнуть часок-другой перед началом выступления. По окончании этого часа-другого он решил, что в их отношениях с Сюзи пора расставить все точки над i.