Книга Ловец бабочек. Мотыльки - Карина Демина

— Знаю.

— Так вот, — отозвалась другая. — Ты не выберешься!

Нельзя ей верить.

Рука… нет, не рука… кольцо… оно держит. Оно связывает Катарину с демоном… и если так, то…

…снять его.

Решение простое.

Очевидное.

И подвоха Катарина не видит. Только… сперва надо поверить, что дерева не существует, что оно — лишь образ, как и мертвецы, чьими голосами говорит демон. Вот демон, к преогромному сожалению Катарины, вполне себе существовал. И в разуме ее чувствовал себя вольготно.

Она потянула руку.

И та поддалась. Она выходила из дерева, что из желе. Понемногу и… и если рука ненастоящая, то… то снятие кольца здесь ничего не изменит там?

…или?

Катарина закрыла глаза.

Она отрешилась от ноющей боли, пронизавшей все тело. От холода — почва медленно превращалась в болото, которое грозило поглотить Катарину. От гомона мертвецов… от всего. Она вновь заставила себя ощутить собственное тело. Это как старая игра в темные прятки… черная комната.

И она, Катарина, в этой комнате должна найти себя.

Почувствовать наново.

Сердце.

Всегда стоит начинать с сердца. Оно бьется ровно. Спокойно.

Дыхание.

Вдох и выдох. Выдох и вдох. Шум отступает. И только холод… пальцы на ногах мерзнут. Это хорошо? Определенно, теперь Катарина четко ощущает эти самые пальцы, включая застарелый мозоль на мизинце. Вновь стерла…

…руки.

…с руками сложнее, они теряются в этой темной комнате, где Катарина пытается вылепить себя наново. Не хватает сосредоточенности.

…от сосредоточенности зависит ее, Катарины, жизнь.

Мизинец.

Большой.

Указательный… и прочие… она чувствует локоть и синяк на левом предплечье, след от столкновения с острым углом.

Хорошо.

Отлично.

…кольцо.

Тяжелое кольцо… оно сдавливает палец и… само не снимется, если только… Катарина усмехнулась. Что ж, иногда придется…

…демон замер.

Он застыл, уставившись в кругляш зеркала, забыв, кажется, обо всем. Он глядел и улыбался. И эта улыбка растягивала, корежила знакомые черты. Смотреть на это было невыносимо, но Себастьян смотрел.

И ждал.

Что-то должно было произойти.

Здесь.

И мир вздрогнул. Потянуло холодом, не тем, зимним, обыкновенным в общем-то, но иным, заставляющим вспомнить, что и он, Себастьян, князь Вевельский, смертен, как и прочие, собравшиеся в этом подвале…

…трещина поползла по ткани мира.

А демон медленно, будто в полусне, поднял руку. Пальцы его сомкнулись на кольце. Потянули. Раздался премерзкий хруст. И демон моргнул… а трещина раззявилась, она стала видна и обычным глазом — черная полоса на камне.

— Иди, — велел Зигфрид и добавил. — Aerro khaare domher!

И прозвучало это приказом. Катарина покачнулась…

…и невзрачное с виду колечко упало в бездну. А дом содрогнулся от крыши до подвала…

Кишма видел, как дом содрогнулся и над крышей его поднялось черное марево. Он осенил себя знамением Старых Богов, оглянулся и, убедившись, что никого-то поблизости нет, подобрался к забору. Надо было б и ближе, но…

Он не трус.

Вовсе не трус.

Но и не безголовый пацаненок, который лезет, куда не надобно… отсюдова тоже полыхнет. Зарядка-то ладная, по заказу деланая. От и полыхнуло от души, как говорится, до самых небес пламя взвилось. Правда, скоренько опало, рассыпалось узорчатым пеплом да искорками, но то уж не Кишмы дело.

— Пожар!

Крик этот всполошенный подхватили, понесли.

Пожар на Черном конце — дело такое, когда дознаются, что не сам собою возник, но Кишмы руками, скоренько эти самые руки укоротят да по локти, если не болей. Оно ж как, туточки один дом полыхнул, а следом и другой, и третий, и пойдет-поскачет красный петух да по крышам гулять, порядки свои наводить…

Загремели крышки колодезные.

Загудели цепи.

Кто-то сунул в руки ведро. Люд местечковый, в обычные-то времена не зело дружный, все ж выстраивался цепью. Полетела вода, зашипел огонь, потянулись к небесам клубы пара. В суматохе этакой никто и не понял, откудова взялись черные автомобили. Просто появились. И люди из них выбравшися, огляделись.

Кто-то рученькой махнул.

Кто-то выматерился да не просто, а с фантазией немалой. У Кишмы сердце замерло: а ну как… он и ближе подобрался, чтоб слышать, чтоб, значится, если про зажигалку егоную дознаются, успеть сбегчи.

— Ишь, повалило… демонячье отродье, — пробормотал один, молодой и гладкий, лощеный, что жеребец с княжее конюшни.

Эти-то с пламенем сладили на раз.

Стали кругом.

Рученьки воздели к небесам. Кто-то чего-то пробормотал, а чего — поди пойми, только от слов этаких потянуло будто бы холодом. И крепко потянуло.

Приморозило.

Ажно иней выступил на головешках.

— Вот так-то лучше, — молвил лощеный. — А теперь стабилизируй… и вызови кого, пусть разбирают.

Чего уж там стабилизировали, Кишма не знал и знать не желал. В дела Особого отделу лезти — это ж вовсе надобно ума не иметь. И потому, смешавшись с толпою — люду тоже было любопытственно, не каждый день случается этакое — глазел.

…на пожарные расчеты, которые приехали уж к ледяному пожарищу.

…на суету.

…на то, как разбирали провалившуюся крышу, растягивали баграми бревна. А одно, стропильное, стало быть, пришлось и конями выволакивать. Ох и матерился ж мордатый, которому, верно, в нетерплячку было вовнутря попасть.

Он и вошел первым-то, когда сказали, что мол, расчищено.

А после вновь пожарные.

И фургончик больничный…

Тут уж все, кто мог, шеи вытянули. Пожар — одно, а вот люди в доме старой колдовки — совсем даже иное. Считали. Гомонили… никто ничегошеньки толком не знал, но кому когда сие мешало? Местечковые на выдумку горазды.

Кишма с толпою подобрался поближе.

Но разглядеть ничего не разглядел.

Разве что… живых понесли, мертвякам, небось, лица прикрывают. А если так, то…

…свое дело он сделал.

Глава 36. О светлом будущем и мрачном настоящем

Бывает вот, живешь, живешь, а тут раз и подвиг совершил…

…из интервью одного народного героя.