Книга Недостойная - Анна Шнайдер

— Это точно неизвестно, — возразила я. — Прецедентов-то не было.

— Ну как это — не было? — возмутился Рон. — Внебрачных-то детей полно!

— Может, в этом и дело? В браке, то есть. Если дети будут брачные, то у них появится родовая магия?

— Сомнительная теория. Брачный ритуал — ритуал немагический.

— Что гадать? — махнула я рукой. — Если закон примут, узнаем, в брачных клятвах дело или нет.

— Если примут… — эхом повторил Рон.

После того как мы с другом всё съели, выпили и наболтались, он, как обычно, вызвался проводить меня до общежития. Рон так делал всегда — с улыбкой говорил, что пьяных женщин нельзя оставлять без присмотра поздно вечером.

До пьяной мне было, конечно, далеко — всего-то один бокал пива, да и съела я много. Голова даже не затуманилась. Но от сопровождения я никогда не отказывалась, считая, что без присмотра поздно вечером нельзя оставлять любых женщин, а не только пьяных.

И пока мы шли к общежитию, Рон казался мне каким-то напряжённым, дёрганым. Улыбка его была деревянной, неестественной, и глаза странно бегали, хотя в полумраке было плохо видно, и я решила, что мне чудится.

И когда мы уже свернули на аллею, ведущую прямо ко входу в общежитие, Рон вдруг остановился. Я вопросительно посмотрела на него, почему-то занервничав.

— Что такое?..

Щека друга дёрнулась.

— Извини, — сказал он тихо. — Ничего личного, Энни.

А в следующую секунду я провалилась в темноту.

ΓЛАВА ДЕСЯТАЯ

Церемония подтверждения власти должна была начаться в десять утра, и ровно в девять в дом Арманиуса постучались два незнакомых сотрудника комитета в штатском, суровые и мрачные, будто они на похороны собирались, а не на праздник. Впрочем, с учётом того, что творилось в последнее время…

Берт тоже тревожился. Никогда в жизни он не воспринимал эту дурацкую ежегодную церемонию на День Альганны, когда на площадь выносили Венец власти, снимали магический колпак и смотрели, как артефакт летит по воздуху прямо на голову правящего монарха, словно нечто опасное. Полная ерунда же! Все радовались, хлопали, улыбались, император говорил несколько патриотичных слов — и народ расходился праздновать. День Альганны завершал недельные каникулы после дня перемены года — потом вновь начинались суровые будни.

Теперь же эта церемония казалась Берту крайне опасной для жизни Арена. Он не спрашивал у Дайда, так ли это — не хотел лезть не в своё дело, да и Гектор вряд ли скажет что-то определённое. Но Арманиус и так мог представить, что начнётся, если Венец «выберет» не Арена. После церемонии подтверждения власти присутствующие на площади аристократы должны присягнуть императору — а если не присягнут? И можно ли подобное поведение Венца считать новой коронацией или нет? Вопросы, вопросы… И многие из этих вопросов были связаны с родовой магией, которая порой вела себя непредсказуемо.

Один из служивых, приставленных к Берту, построил пространственный лифт — и через минуту Арманиус вместе со своими сопровождающими оказался в большом зале, где находилось еще довольно-таки много людей. Там он заметил и Дайда — Гектор нервно вышагивал по помещению с таким лицом, словно проглотил на завтрак что-то несъедобное, — и его сестру, и нескольких архимагистров из числа нетитулованных.

Никто не разговаривал, все напряжённо чего-то ждали. И через пару минут Берт понял, чего, точнее, кого — из огромного камина, огонь в котором радостно полыхал на зависть всем присутствующим, вышел император.

— Доброе утро, — сказал Арен абсолютно безэмоциональным голосом. — Я надеюсь, все помнят изложенные мною вчера инструкции. Гектор?

— Да, ваше величество, — проскрипел Дайд, хмурясь. — Служба безопасности контролирует площадь, при необходимости отсечёт людей от основной зоны. Мои сотрудники будут рядом с аристократией, защищать и если понадобится — арестовывать.

— Так, — кивнул император. — Дальше.

Главный дознаватель Альганны нахмурился сильнее.

— В случае вашей гибели осуществляем немедленную эвакуацию из столицы списка утверждённых лиц.

— И?

Гектор недовольно поджал губы.

— Приоритетными тогда становятся именно защита и эвакуация. На рожон не лезть… к-хм… — Выражение лица Дайда стало убийственным. — Нового императора не провоцировать.

Он явно цитировал самого Арена.

— Отлично, — сказал его величество, обводя взглядом присутствующих в зале. — Что ж, удачи нам всем. — И, остановившись на Арманиусе, добавил: — Берт, держись поближе к Гектору.

Ему хотелось спросить, не шутка ли всё это. Эвакуация из столицы, гибель императора… Это ведь не может быть правдой.

Но перед глазами до сих пор стояла Ив Иша, сжимающая ту самую карту тонкими загорелыми пальцами…

— Да, ваше величество.

Арен развернулся и пошёл к выходу из зала — спина его была совершенно прямой, а лицо таким спокойным, словно он шёл всего лишь на обед, а не навстречу собственной возможной смерти.

* * *

Когда я проснулась, долго не могла понять, где нахожусь. И немудрено — я никогда не была в этой комнате.

Большая кровать, застеленная бежевым покрывалом — по нему, к моей радости, прыгал Эклер, имитируя цвет этого покрывала, — по обе стороны от кровати напольные светильники из цветного стекла — очень красивые, — справа дверь, тумбочка с какой-то книжкой, графином и стаканом воды, а слева — широкое окно во всю стену, и за ним — утреннее небо, и ничего кроме него…

Я медленно встала — голова совсем не кружилась, и чувствовала я себя отлично, — и подошла к окну.

Дух захватывало от такой высоты. Я ощущала себя птицей, парящей над городом — он действительно лежал сейчас как на ладони, и всё казалось крошечным, будто игрушечным…

Неужели я нахожусь в Главной башне, самой высокой башне императорского дворца? И что я здесь делаю? И чья это комната?

Я развернулась и ещё раз подошла к кровати. Посмотрела на тумбочку — и, приблизившись, взяла в руки лежавшую на ней книжку.

«Сказка о Лисичке-Сестричке и Братце-Волке» — гласила надпись на яркой цветной обложке. Я удивлённо похлопала глазами и положила книжку на прежнее место.

Эклер продолжал носиться по кровати. Что ж, я не увидела здесь ничего опасного или тревожного, поэтому решила исследовать помещение, в котором оказалась, получше. Подошла к двери и осторожно толкнула её.

Дверь открылась легко и бесшумно. За ней я обнаружила большую комнату, застеленную синим мягким ковром. Прямо передо мной красовался огромный камин, широкий и очень высокий, выше человеческого роста — в нём весело трещал огонь. Справа были книжные шкафы, длинный гардероб, огромное зеркало в серебряной раме с растительными узорами, несколько картин, изображающих различные пейзажи; слева — вновь окно во всю стену, а перед ним — два дивана и несколько кресел, в том числе два мешкообразных пуфа небольшого размера — явно детских. И стол, не журнальный, а обычный деревянный. А на столе…