Книга Борьба за Красный Петроград - Николай Стариков

В военных кругах разбитой Северо-западной армии поговаривали также и о влиянии на поход Юденича тех военных событий, которые в октябре месяце 1919 г. развернулись в Прибалтике. Наступление П. М. Авалова-Бермондта на Ригу квалифицировалось как срыв всего предпринятого Юденичем похода на Петроград. Но на эти события смотрели опять-таки с узковоенной точки зрения.

Расширяя этот военный анализ, только одному военному историку белой северо-западной эпопеи удалось дать несколько более полную, чем у других его соратников по перу, картину причин гибели северо-западной контрреволюции. Этот «исследователь», скрывшись под именем «белого офицера», писал:

«Три фактора – выступление Бермондта, отсутствие в нужный момент английского флота и пассивная позиция эстонцев – и следует считать краеугольными основаниями неудачи похода на Петроград»[555].

Таков в общих чертах был анализ причин поражения Юденича, сделанный белыми военными «историками».

Политические руководители армии смотрели несколько глубже на этот вопрос и старались найти другие, более действенные и осязательные факторы, которые способствовали гибели северо-западной контрреволюции.

М. С. Маргулиес, аккуратно заносивший в свой дневник переживания дня и к 7 ноября 1919 г. убедившийся в том, что Юденич не сможет овладеть Петроградом, записал:

«7 ноября. Пятница. Вторая годовщина большевиков;

как будто за ними правда исторической необходимости; разум подсказывает это, а сдаваться, отказавшись от борьбы, нет сил»[556].

А несколько позже, 29 ноября 1919 г., когда поражение Юденича стало уже свершившимся фактом, тот же белый министр продолжал в своем дневнике:

«29 ноября. Суббота… Все поражены – одни большевики победили. В лишний раз приходится подойти к вопросу об изживании большевизма более разумными процессами, чем белогенеральский кулак»[557].

Другой очевидец поражения Юденича, журналист Г. Л. Кирдецов, развивает эту мысль Маргулиеса:

«Не в стратегической бездарности Юденича секрет внезапного разгрома Северо-западной армии под Гатчиной и Царским селом. Бывший «герой» Эрзерума мог бы оказаться с успехом и «героем Петрограда», но для этого нужно было, чтобы он не был Юденичем, т. е. чтобы он и его ближайшие сотрудники в области как военной, так и политической не были выразителями идей отжившего мира и тех социальных сил, которым победа под Петроградом нужна была только для того, чтобы насильственно остановить непреложный ход неизбежного исторического процесса – демократизации России.

Значит, не в местных особенностях кроется вопрос о победе или разгроме большого движения, а в основной идее, которая руководит всем движением»[558].

Из дальнейшего развития этой точки зрения вырисовываются политическая физиономия и политическое кредо Кирдецова. Он находит возможным сравнивать два совершенно несравнимых явления – поражение Юденича под Петроградом с неудавшейся попыткой Красной армии овладеть Варшавой[559]. Расплывчатое и туманное выражение Кирдецова об исторически неизбежной демократизации России свидетельствует о его непонимании характера происшедшей в России Октябрьской революции, а отсюда и о его враждебности к Советской власти. Анализ основных причин поражения Юденича приобретал бы еще больший удельный вес, если бы он был построен на основании учета опыта и характера происходивших в те годы событий в России. Только тогда Кирдецов не только констатировал бы, но и осознал бы следующее место из своей книги:

«У большевиков сказалось их дьявольское умение выходить из затруднительных положений путем напряженнейшей агитационной борьбы и энергичных военных действий»[560].

И то и другое, о чем говорит Кирдецов, применялось и белогвардейцами во время их похода на Петроград, однако это не принесло аналогичных советским результатов. Над таким положением и нужно было задуматься Кирдецову, так как «исторически неизбежной демократизацией России» нельзя объяснить великих побед Советской России.

Министр Северо-западного правительства В. Л. Горн разделял точку зрения Г. Л. Кирдецова, но давал опять-таки весьма двусмысленную формулировку относительно основного направления деятельности правительства:

«Надо было во что бы то ни стало отстоять демократическое обличье нашего белого дела, не ради самого обличья, а потому, что этого требовала практическая политика, нужно было показать силу правительства и соответственно поднять доверие к его обещаниям»[561].

Таким образом, основная идея, которую подразумевал Кирдецов и которая должна была как будто бы спасти белое движение, была не чужда Северо-западному правительству, которое, по словам Горна, старательно пыталось применить ее в интересах «практической политики». Этот же практический демократизм, допущенный в лагерь северо-западной контрреволюции под давлением Англии, Юденич пытался в дальнейшем использовать в интересах реставрации старого режима. Представитель Юденича за границей генерал А. М. Добрянский, прибыв в Лондон, в интервью с представителями печати указал, что в случае победы Юденича будет установлена военная диктатура, но что это якобы не будет шагом в сторону реакции, а будет являться только оборонительной мерой против всяких «нежелательных случайностей»[562]. Таков мог быть конечный результат практического демократизма Северо-западного правительства.

Об историческом пути развития России, об исторически неизбежной демократизации ее могли говорить только люди, искушенные в буржуазном демократизме. Маргулиес, Кирдецов, Горн имели в этой области соответствующий практический стаж.

Представители белого движения, теоретически менее знакомые с закономерным историческим развитием России, абсолютно затруднялись найти причины своего поражения. Так, один из них писал:

«Победа над большевиками из победы военной должна обратиться в победу нравственную; пока этого не будет, никакие военные победы, как бы блестящи они ни были, не дадут России того возрождения, ради которого ведется братоубийственная война»[563].