Книга Трагедия 1941 года - Арсен Мартиросян

Тем не менее, по данным, которые удалось установить в последнее время, Самохин должен был в Ельце представиться командующему Брянским фронтом, передать ему пакет особой важности из Ставки и получить от командующего фронтом соответствующие указания. Странно это, потому как совершенно не вяжется с тем жесточайшим режимом секретности, который царил в годы войны. Да и не похоже это на Сталина. И вот что интересно. На допросе в СМЕРШе Самохин утверждал, что все документы сжег, а остатки втоптал в грязь. Тогда на каком основании делали свои утверждения трагически погибший маршал Бирюзов и авторы справочника о ГРУ?! Более того. Из показаний Самохина вытекает, что немцы захватили его партийный билет, предписание о назначении командующим армией, удостоверение работника ГРУ и орденскую книжку. Более всего интересно наличие у него удостоверения работника ГРУ. С какой стати он его не сдал, получив назначение на должность командующего армией?! Почему этот важный документ не был им уничтожен?! Ответов нет.

Но в зависимости от версии пленения Самохина начинается самое удручающее. От неизбежных подозрений, что тем самым проводилась (кем и с какой целью?) какая-то военно-разведывательная операция — право на это дает богатая подобными примерами история изощренного противоборства разведок в двух мировых войнах XX века, — до преступной халатности, не исключая и игры под нее, что, к сожалению, и тогда было отнюдь не редкостью. Предположим самый безобидный вариант. Допустим, что летчик действительно сбился с курса и попал в зону досягаемости средств немецкой ПВО. Но что в это время делали истребители прикрытия? Самолет был подбит и, предположим, под принуждением истребителей люфтваффе, что, естественно, резко обостряет указанный выше вопрос в отношении наших «соколов», в результате вынужден был произвести аварийную посадку на вражеском аэродроме. Но в таком случае уместно поставить следующий вопрос. Почему профессиональный разведчик и командующий армией не уничтожил особо секретные документы Ставки?! Ну ведь не чемодан же с документами у него был на руках? Всего-то пакет да карта. Под какую же категорию халатности, да и халатности ли вообще, прикажете отнести этот вариант?!

Сомнения же в том, что халатность ли то была вообще, к сожалению, укрепляют следующие факты. В 2005 г. из печати вышла очень интересная книга В. Лота «Секретный фронт Генерального штаба. Разведка: открытые материалы». 410-я и 411-я страницы этой книги посвящены судьбе генерала А. Г. Самохина. Уж и не знаю, как такое могло случиться — ведь, судя по всему, В. Лота-очень хорошо осведомленный в истории военной разведки автор, — но с первых же строк, посвященных судьбе А. Г. Самохина, уважаемый коллега прямиком вводит в оторопь. В. Лота указывает, что перед назначением в середине апреля 1942 г. на должность командующего 42-й армией Самохин занимал пост начальника Информационного отдела ГРУ — помощника начальника ГРУ, и тут же добавляет, что находился на службе в военной разведке всего около двух месяцев! Но это полный нонсенс! Самохин еще до войны проходил службу в военной разведке и являлся резидентом ГРУ в Белграде. Да и новичков на такие посты в ГРУ никогда не назначали: центральный аппарат такого солидного ведомства, как советская военная разведка, — это же не контора по продаже мороженого, чтобы запросто так новичка поставить на должность начальника Информационного отдела ГРУ — помощника главы ГРУ. Следовательно, если учесть служебную биографию А. Г. Самохина в первые полгода войны, то необходимо было указать, что эти самые «около двух месяцев» Самохин служил в центральном аппарате военной разведки, а не вообще в системе ГРУ. Так, очевидно, было бы правильней, хотя и это неточно, ибо на те посты он был назначен в декабре 1941 г. и, следовательно, к моменту назначения на пост командарма шел уже пятый месяц его пребывания в должности помощника начальника ГРУ — начальника 2-го Управления (а не Информационного отдела) ГРУ.

Далее. А. Г. Самохин был назначен командующим не 42-й армией, действовавшей под Харьковом, т. е. на Юго-Западном фронте, а 48-й армией Брянского фронта. Разница все-таки есть, особенно, если учесть, что никакой 42-й армии под Харьковом не было. Да и фронты по названиям принципиально разнятся. В. Лота утверждает, что вначале А. Г. Самохин прилетел в штаб фронта, правда, не указывает какого. Если исходить из его утверждения о Харькове, то получается несуразица — что ему было делать в штабе ЮЗФ, если он назначен командармом на Брянский фронт?! Если же отнестись к словам В. Лоты всерьез, то и вовсе получится нечто зловещее. Потому что, по его утверждению, в штабе фронта он получил какие-то указания, затем был пересажен на другой самолет и после этого угодил в плен…

Однако в данном случае нецелесообразно относиться к словам В. Лоты всерьёз, потому как А. Г. Самохин летел всё-таки на Брянский фронт, а не на ЮЗФ. Если посмотреть на карту, то сразу же возникнет вопрос о том, как можно было угодить в Мценск, имея целью назначения Елец?! Расстояние между ними свыше 150 км! Полет на Елец, тем более из Москвы, фактически строго на юг, полет на Мценск — на юго-запад, в направлении на Орёл. Кстати говоря, именно туда его и доставили вначале, в штаб 2-й танковой группы вермахта. И только затем отправили на самолете в Летценскую крепость, что в Восточной Пруссии.

Из-за этого странного залёта Самохина Ставка Верховного Главнокомандования вынуждена была отменить своё решение от 20 апреля 1942 г. о проведении в начале мая того же года силами двух армий и танкового корпуса операции на Курско-Льговском направлении с целью овладения Курском и перерезания ж.д. Курск — Льгов (История Второй мировой войны. М., 1975. Т. 5. С. 114). И, возможно, это одна из тех роковых предпосылок трагедии наступления под Харьковом, потому как одну из тех двух армий, что должны были наступать на Курск, должен был возглавить Самохин. Кстати говоря, судя по всему, у него на руках находилась Директива СВГК об упомянутом выше наступлении на Курск (и Курск — Льгов), а вовсе не документы советского военного планирования на всю весенне-летнюю кампанию 1942 г., как об этом обычно пишут.

Согласно утверждению В. Лоты, судьба А. Г. Самохина прояснилась уже после Сталинградской битвы. Однако если исходить из его же слов, то уж больно странно она прояснилась. С одной стороны, он указывает, что Самохин числился пропавшим без вести с 21 апреля 1942 г., с другой сообщает, что лишь 10 февраля 1943 г. Главное управление потерь личного состава РККА издало приказ № 0194, согласно которому Самохин был определен пропавшим без вести, что, согласитесь, не вносит никакой ясности. Потому что если приказ был издан только 10 февраля 1943 г., то выходит, что с 21 апреля 1942 г. судьба Самохина вообще не была известна ни так ни сяк, даже для того, чтобы зачислить его в список пропавших без вести. А это уже сверхстранно. Пропажа командующего армией, тем более вновь назначенного, это ЧП высшего разряда! Это то самое ЧП, из-за которого Особые отделы и зафронтовая разведка мгновенно становились на уши и как минимум ежедневно отчитывались перед Москвой о результатах поисков пропавшего. Это же не шутка — пропал командующий армией, еще несколько дней назад являвшийся очень высокопоставленным сотрудником ГРУ! Естественно, об этом немедленно было доложено Сталину и, уж поверьте, соответствующее строгое указание органам госбезопасности и всем звеньям военной разведки немедленно выяснить судьбу командарма Верховный тут же отдал.